Глава тридцать шестая.

Глава тридцать шестая.

Через несколько дней Елень нагрузила корзины посудой собственного изготовления и отправилась в путь. Соджун поехал с ней. Он был после ночного дежурства, и госпожа отговаривала капитана, но он хотел сам проводить ее. Так ему было спокойней.

Когда солнце достигло зенита, они оказались у таверны Аджумы Мугук. Женщина уже крутилась по двору, заметив спешившихся у ее харчевни всадников, она поспешила к ним, узнала Соджуна, поклонилась, справилась о здоровье, поинтересовалась, зажила ли рана. Елень даже удивилась. Капитан стушевался, не сумев быстро сообразить ответ.

— Рада вас видеть в добром здравии, господин, суп почти готов. Может, будете пирожки? — спросила хозяйка.

Путники отказались. Елень развязала крышку на одной из корзин и достала пару серовато-бежевых мисок пунчхон[1] . Она протянула их Аджуме Мугук. Та, увидев посуду, быстро вытерла совершенно чистые руки о передник и взяла миску, внимательно слушая приезжих. Капитана она знала давно. Госпожу, одетую по-мужски, видела впервые.

Соджун нередко проезжал мимо этой деревушки, стоящей на перепутье трех дорог. Вдоль дорог раскинулись поля, которыми и жили крестьяне. А Мугук жила таверной, которую на свой страх и риск они построили с мужем. До Ханяна было четыре часа верхом на отдохнувших лошадях, но отсюда до ближайшего поселка — полдня езды. Проезжие были рады спешиться, размяться и поесть перед Ханяном. Харчевня превратилась в таверну, где при желании можно было остаться на ночь или просто переждать непогоду. Столики стояли на террасе вдоль длинной стены дома, а пол террасы зимой был теплым: дымоход от очага, на котором фырчали и томились огромные чаны с рисом и другой едой, проходил под всей террасой. Кроме того, обычно террасы строились открытыми, но здесь по всему периметру она была огорожена перилами в половину человеческого роста. Для лютой непогоды были изготовлены раздвижные ставни, которыми закрывали террасу в ливень и метель. Сейчас было тепло по-весеннему, и терраса была открыта взору.

Мугук окинула взглядом таверну, обеденное время еще не настало, поэтому посетителей было немного. Женщина пригласила Соджуна и Елень присесть. Она поставила чашу, которой так долго любовалась на стол, и посмотрела на гостей.

— В моей таверне мы используем хорошую посуду, вместо мисок из тыквы[2], но, боюсь, такую дорогую в необходимом для нас количестве мы закупить не сможем, — сказала хозяйка.

Елень оживилась.

— А сколько вам нужно?

Мугук улыбнулась:

— Мисок пятьдесят. Мы же не одно блюдо подаем.