— Сейчас, только переоденусь, — сказала она и зашла в дом.

Он выгнал мотоцикл из ворот, даже успел их закрыть, а Инны всё не было. Когда он уже решил идти за ней, жена вышла к нему и закрыла за собой створку. Муж окинул ее взглядом. Шорты, майка, поверх которой наброшена рубашка, завязанная в узел на животе. Солнцезащитные очки она держала в руке, как и корзину с чем-то.

— А это что? — спросил парень, чтоб хоть как-то отвлечься от ее внешнего вида, который так его удивил.

— Бутерброды и чай в термосе, — сказала Инна, пристраивая свою поклажу. Она была так увлечена своим делом, что на мужа не смотрела. Тот же не сводил с нее удивленных глаз.

«Всё из-за  того, что она вечно носит эти бесформенные штаны, под которыми не пойми какая фигура,—подумал парень удрученно.—Ноги от ушей, без всякого целлюлита и прочего. И талия нашлась, и даже живота нет. Ну, хотя и понятно. В общей сложности она сбросила около двадцати килограммов. Не мало.»

— Ты чего так смотришь? Любуешься? — усмехнулась Инна, усаживаясь позади него.

— Ну, тебе есть еще, над чем работать, — не упустил своей возможности съязвить Вадим.

Жена на это лишь хмыкнула.

Они катались по окрестностям. Романов показал Инне любимые места. Та слушала и смотрела, лишь едва улыбаясь.

— Сейчас спустимся к озеру. Можно искупаться, — сказал он.

— Я не надела купальник.

«Жаль, хотелось бы рассмотреть всё как можно лучше»,—мелькнуло в голове, и даже сам Вадим удивился этим мыслям. В конце концов, не подросток же уже.

Инна не заметила ни его изучающего взгляда, да и мысли читать не умела, а поэтому спокойно села опять позади мужа, и он повез ее к спуску.

— А я искупаюсь! — прокричал он ей.

Они остановились недалеко от берега. Инна огляделась. Место было ровным, гладким, словно его вытоптали сотнями ног так, что даже трава сквозь каменную твердыню пробиться не могла.

— Здесь в выходные обычно многолюдно, — сказал стилист, расстегивая рубашку. Девушка тут же отвернулась, делая вид, что занята: расстелила плед, поставила на него корзину. Ей совсем не хотелось, чтоб Вадим узнал, что ей известна его тайна. Да, он сам сказал о своих шрамах, но сказать и увидеть — абсолютно разные вещи.