— Ты всегда решаешь за других, — не унимался Вадим, расталкивая вещи по полкам шкафа. — А мне…

И он замолчал в бессилье. Негодование кипело в душе и выходило из берегов. Он смотрел на то, как жена возится с замком на сапоге и готов был сорваться. А она вдруг всхлипнула и в сердцах топнула ногой.

— Плачешь?

— Не из-за тебя, не переживай! — рявкнула жена и вновь стала дергать собачку на молнии. — Замок дурацкий!

От обиды она даже закусила губу. Инна боялась поднять на мужа глаза: боялась, что они ее выдадут.

— Ну да, замок виноват, — проговорил Вадим и присел.

— Не лезь! — буркнула Инна, оттолкнув его руки. — Ты тоже хорош. Сам не знаешь, чего хочешь!

У него сузились глаза.

— Это я-то не знаю? — и голос обморозил душу по краям так, что жена подняла на него свои льдинки, замерев.

Он смотрел прямо в зрачки. Этот взгляд снежного барса пробирал до дна души.

— Это я-то не знаю? — повторил Вадим шепотом. — Я хочу тебя! Хочу так, что дышать забываю, когда ты просто на меня смотришь. И не потому, что у меня давно никого не было. Нет. Хочу тебя, потому что это ты! Твои глаза-льдинки… Смотришь, а душа наизнанку! Не знала? Твой смех, который меня реально вернул из тени. Твоя непослушная прядка. Черт! В жизни бы не подумал, что одна прядь может возбуждать больше, чем оголенное тело! А эта прядка такая же, как ты: непослушная, своенравная, свободная… Хочу дочь. Смуглую, черноволосую с твоими удивительными глазами. Хочу сына, чтоб он крохой спал на моей груди. Ты не поверишь, но я даже домик хочу где-нибудь в пригороде. Небольшой такой, с парой грядок на участке и песочницей во дворе. Я не знаю, любовь ли это. Но что тогда, если не любовь? Хочу, чтобы ты всегда — слышишь? — ВСЕГДА была со мной. Рядом. Нет, еще ближе — на расстоянии дыхания.

В следующий миг он едва удержался на ногах. Инна поддалась к нему, и соленые губы нашли его губы. Он не растерялся: поднялся, прижав жену к себе что есть силы. Он целовал ее, как тогда. Соль на языке разжигала такой огонь в сердце, что голова кружилась.

— И почему ты в таких случаях всегда плачешь? — заглянув в глаза, кое-как пробормотал он, оторвавшись от нее на миг.

Она улыбнулась, и слезы заискрились в глазах.

— Потому что я тебя люблю. И я точно знаю, это — любовь!

— Инн, Инн, ты ж понимаешь, да? Я не железный, честное слово! Ты ж понимаешь, что сейчас всё это будет? — прохрипел он ей в губы, обуздывая клокочущую в груди страсть.

На щеках девушки заалел румянец. Она еще тесней прижалась. Пальцы зарылись в волосы на затылке мужа — он в ту же секунду покрылся гусиной кожей, едва устояв на ногах.