— Сапог только сними, — проговорила она тихо.

Вадиму было не до сапога. Он целовал ее, раздеваясь прям здесь в холле. Она стащила с него жилетку, потом расстегнула пуговицы рубашки, и узкие ладони легли на его грудь. Стилист подхватил жену, усадил на тумбочку, смахнув всё на пол, и принялся за пуговицы на блузке, чувствуя, как земля уходит из-под ног от прикосновений острых ноготков к шрамам на спине.

— О, да! — выдохнул он, обнаружив под блузой кружевной бюстгальтер. — Ох, уж это кружево!

— А я другого не ношу.

— И не носи.

Он несколько раз порывался унести ее в спальню, но девушка останавливала его, напоминая о сапоге. Вадим дергал бегунок, но тот стоял насмерть.

— Может, ну его?

— Издеваешься? А я с ногой на отлете буду?

— Вот черт! — проговорил Романов и оторвался от жены. Открыл кладовку, достал ящик с инструментами. Инна смотрела на его страшную спину, и больше всего ей хотелось поцеловать каждую полоску. От избытка чувств слезы наворачивались на глаза, но на душе было светло и легко. Завтра она встретится со Славой, и всё войдет в нормальное русло.

Вадим оглянулся на нее и улыбнулся. Ямочки заиграли на щеках.

— Отсюда шикарный вид, — усмехнулся он, глядя на жену.

Инна глянула на себя и покраснела, запахивая блузку и одергивая задранную юбку, а Вадим засмеялся, подошел, поцеловал, повернулся к ней спиной и обнял ногу. Только прихватил плоскогубцами собачку, как позвонили в домофон. Мужчина дотянулся и нажал на кнопку, открывающую дверь внизу.

— Кто бы это мог быть? — тихо спросила Инна, гладя спину мужа, которая была прямо перед глазами.

Романову было плевать на это. Он орудовал плоскогубцами, хотя всё его существо было сосредоточено сейчас на ощущениях. Горячее дыхание жены между лопатками вызывало мурашки по всему телу, что уж говорить о легких поцелуях, которыми она покрывала многострадальную спину. Да он почти ничего не видел перед собой! Но, наконец, собачка поддалась и поехала вниз. Он швырнул плоскогубцы, стащил с жены сапог и повернулся к ней. Смотрел на нее, гладил по лицу, и такая нежность переполняла его, что он боялся дышать полной грудью. Она не отводила глаз, ладони лежали на его груди, и был он рядом — свой, родной, любимый — на расстоянии дыхания. От счастья перехватывало дух.

— Спасибо, что выбрала меня, — проговорил он тихо.

Она улыбнулась сквозь слезы. С каких пор она стала такой плаксой?

— Спасибо, что ты есть, Вадим Романов, — ответила она.

Он склонился над ней и поцеловал, нежно, осторожно, словно пробуя на вкус. И в этот миг, когда весь мир словно растворяется и отходит куда-то в тень, в миг, когда душа сплетается с другой душой, и ты уже не ощущаешь себя вне этого чувства, в этот самый миг раздался звонок в дверь. Супруги оторвались друг от друга.