Семен вытащил из рюкзака учебник с тетрадью, швырнул на стол.

— Пару она не воткнет — нет причины. Если спросит, отвечу. А на остальное пофиг, — ответил он.

— Наша Моаи найдет причину! — усмехнулись сзади.

— Ей они в принципе не нужны!

— Сэм! Переодеваться будешь? — спросил сурово Данька, развернувшись к однокласснику.

— Неа…

— Рили?

— Дан, вот я тебе мешаю что ли? Чего привязались?

— Да нам индифферентно, Сэм! Но ты учти, если Моаи нам из-за твой футболочки устроит экзекуцию… — встрял Тимка, который тащил на себе ярмо старосты.

— И чё?

— Вот тогда и узнаешь! У меня сорок минут будет, чтобы придумать ответку! — бросил Данька и отвернулся.

— А ты свали, как сделал это на естествознании…

Данька побагровел и тяжело поднялся. Тимка бросил на него взгляд. Сам длиннопятый понимал, что ему не место в этом математическом классе, где что ни дисциплина, то каторга, но был, как и все дети, беспомощен перед родителями, которые убеждали его идти в институт. Хоть куда, неважно на кого, но в институт! Но выслушивать вот так от одноклассника…

— Сэм, полегче на поворотах… — проговорил Тимка холодно, придерживая соседа по парте.

— А то чё? — вспыхнул Семен. — Вон этому убогому втирай!

У Тимки от бешенства потемнело в глазах, он шагнул так, чтоб при необходимости перехватить Даньку, если у того снесет купол. Уваров, балабол и балагур, предпочитал договариваться. Умел находить нужные слова, чувствовал собеседника. И дрался в школе лишь раз. Даже не дрался, а просто ударил разок (того самого Козлова). Это было в прошлом году.

— Тебя контузило что ли, не слышишь? — процедил он сквозь зубы.

— А ты, блин, кто?

— Я, блин, староста! — рявкнул Тимка так, что ребята вздрогнули. — Шмотки в зубы и переоделся! У тебя три минуты до звонка! Могу помочь!

Сэм поднялся, оттолкнув от себя стол. Девчата перешептывались испуганно.