Кое-как поднявшись на ноги, девушка подошла к окну и выглянула. Перед домом пятиэтажка, а за ней шоссе.

— Странно… — пробормотала она и облизала сухие губы. Пить хотелось смертельно!

Ее еще качало. Голова ужасно болела, хотелось пить, но страшнее всего: она не понимала, где находится. Проходя мимо шкафа, девушка вздрогнула и едва не вскрикнула. Присмотрелась и выдохнула, а потом подошла ближе к зеркалу. А видок-то шикарный! Большая, явно мужская, футболка прикрывала попу. На ногах и правой руке длинные красные полосы — следы от ремня, которым хлестала эта бешеная. На шее тоже выступил след от ремня. Карина оттянула горловину футболки вниз — полоса убегала ниже. Волосы торчат в разные стороны, а опухшее лицо выглядит однотонной серой маской.

«Красотка…»— подумала и ухмыльнулась.

Вчерашний день вспоминать не хотелось…

Полиция. Узкий душный темный коридор. У кабинета следователя ряд стульев. Подружка Настя, снимавшая видео, была с мамой и папой. Ржевская с отцом. А Карина была одна. Мать так и не приехала. Чтобы не казаться ущербной, Карина, развалившись на своем стуле, жевала жвачку, надувала пузыри. Те лопались в скорбной тишине. Она уже сказала, что проще вызвать бабушку с дачи. Нет. Нельзя. Ответственность за ребенка несут родители. Карина помахала паспортом: ну да, через полгода ей будет восемнадцать. НО! Только через полгода, а разговаривать нужно сейчас и улаживать нужно сейчас. Родители Насти стали негодовать и качать права. Ржевский молчал, сложив руки на груди. И тут откуда-то из темноты коридора к кабинету подошла классная. Не просто подошла, практически подбежала и встала, закрыв собой Карину от агрессии родителей Насти. Она тяжело дышала, видимо, спешила сюда.

Из кабинета вышел следователь. Классная жестом фокусника выдернула из сумки какие-то бумаги и сунула их капитану. Следователь уткнулся в них носом, быстро пробежал глазами.

— А отец? — спросил он.

— Он уже едет. Выехал четверть часа назад. Но Выборг… сами понимаете, пока доберется, — ответила Елена Николаевна.

Мужчина кивнул, распахнул дверь в свой кабинет.

— Проходим…

Карина молчала. Ей нечего было говорить. Не хотелось что-либо объяснять психологу и женщине в погонах. Да, сделала. Просто так. Нет, бить не собирались. Просто поговорить. Снимали зачем? А сейчас все дети снимают, не знали?

Хотелось уйти. Хотелось домой. Паршиво…

Еще хотелось плакать… Хотелось, чтоб пожалели…

Елена Николаевна сидела рядом, вцепившись обеими руками в ручки своей сумки. Она ни разу не посмотрела на Карину. Ну и пусть. От нее даже мать отвернулась. Что ей какая-то там училка? Пф…