А потом он уложил девушку, не давая маме ее поднимать, вышел и прикрыл дверь.

— В туалете нужно оставить включенным свет, — сказал Тим.

— Сынок, — позвала мама.

— И ночник в комнате. Проснется, испугается, — и Тим вновь вошел в комнату.

Елена Николаевна терпеливо ждала. Слышала, как он открывает окно, а потом тихо крадется, задвигая кресло, катит по полу тяжелые гантели…

— Давай поговорим, — сказала Елена Николаевна тихо.

Тим вздохнул и прошел за ней на кухню, по пути закрыв дверь в комнату, где сидела сестра. Она дурачилась со спальным мешком, то влезая в него, то вылезая. Отец, смеясь, что-то говорил ей. Он заметил Тимку и кивнул едва заметно.

— Ну-ка, а на время, как солдат, можешь? — засмеялся он.

— Могу! — заверещала радостно Дашка.

Они, мама и сын, сидели напротив. Тимка, опираясь локтями на столешницу, смотрел на стол. Сидел и ждал.

— Сынок, ты знаешь, — начала неуверенно Елена Николаевна, — я тебя спросить хотела… понимаешь, я слышала…

— Это правда, — ответил взрослый ребенок и поднял глаза. Глянул и вновь опустил взор.

Елена Николаевна вздохнула, да так и осталась сидеть. Потом встала, прошлась по кухне и села обратно.

— Когда?

— Прошлым летом, — нехотя ответил Тим.

— Прошлым летом? Тебе пятнадцать было!

— Ну, если технически, то шестнадцать без двух месяцев…

Мама молчала. Она не знала, что сказать своему сыну. Тимка поднялся из-за стола, отошел, выглянул зачем-то в окно, поправил занавеску, перевесил полотенце и тоже молчал.

— Это из-за Киры? — тихо спросила Елена Николаевна.