Тим скривился, будто зуб разболелся.

— Это всё было глупо и… подло. Неправильно! Так не должно быть!

— Зачем тогда…

— Мам! Я был в бешенстве! Кира… Ее «люблю-не люблю» мне снесли купол к фигам собачьим! И тут звонит пацан с атлетики, дескать, туса, приходи. Ты понимаешь, мне было всё равно! Я даже почти не пил.

— Так еще и по пьяни? — возмутилась Елена Николаевна.

— Да! Да, и я знаю, что здесь нечем гордиться! Мам, я своему лучшему другу даже не признался. Я ничего не сказал Нику! НИЧЕГО! Он забирал меня с той тусовки, а я… И ночевал у него, и даже… Знаю, что у него нет от меня секретов, но… язык не поворачивается. Гордиться перепихоном в туалете?

— Тим!

— Мам, а как это называется? Ты понимаешь, мне было всё равно, кто рядом. Не Карина, так другая бы!

— А ты… предохранялся? — едва слышно спросила мама.

— Предохранялся. У Карины был…

Тимка сел на табурет и вновь запустил пальцы в шевелюру. Тошно-то как… Грудь драла какая-то невидимая струнка… мучала… давила. Мама молчала. Сын тоже.

— Помнишь, когда меня пару лет назад начало клинить «а что» да «как», ты рассказала о вашем с папой первом разе? — вдруг спросил Тим.

— Тим, нам, конечно, не было восемнадцати, чего уж греха таить…

— Но вы любили друг друга! Ты знаешь, я понял это после того раза… Когда любишь, хочешь прикоснуться, хочешь поцеловать, потому что хочешь, чтоб этот человек был твоим. Хочешь узнать его и никому не отдавать. Мне же тогда… я даже не знаю, чего хотел… Секса? Так до этого я и не знал, что это такое, какие эмоции он дает… Мне не с чем было сравнить…

— А с Кирой...

— Мам, я не герой ее романа! Она вытравила мне всю душу… Если по-честному, я хотел бы с ней… Но она же маленькая, а я не дебил! Да она уже утешилась в других руках…

— Да ты что?!

Тим брезгливо сморщился.

— Знаешь, кажется, мне уже плевать… а вот Карина… Ведь не дура. С мозгами всё норм.

— Ну да. Входит в «пятерку» лучших учеников школы.