— О времена! О нравы![1] — пробормотала Елена Николаевна, потом оглянулась на воющего Тимофея Ветрова, сжавшегося в кресле, и вздохнула: — Вот вам и ангелы, и бесы.
Она достала телефон, набрала мужу. Он в недельном отпуске. Мать Тимки понимала, идти не далеко, но также понимала, что не сможет этого сделать. Позвоночник от основания шеи до самого копчика горел, будто говорил: «Забыла обо мне? Вот тебе пламенный привет, Лена!»
Мария Ивановна говорила с кем-то по телефону, потом положила трубку и подошла к матери Уварова.
— Идите домой, — сказала инспектор. — Постараюсь сделать так, чтоб это не попало в личное дело Тимофея. Я помню, куда он планирует поступать. Кто бы сказал… В понедельник защитил девочку, а сегодня сам спровоцировал драку. И опять из-за девчонки!
Елена Николаевна усмехнулась:
— Может, правы, когда говорят, что всё зло от женщин?
Мария Ивановна вспыхнула:
— Да конечно! Для меня Уваров — настоящий мужик, хоть и маленький. Ту… как ее?.. Соколову мамаша Страхова бы раскатала, в таком состоянии и убить бы могла. Не удивлюсь, если и здесь он заступился… за честь девочки. Ведь стоял, говорил, а тот… Вы не переживайте, выясним, что ответил Ветров. Вы правильно воспитали сына, Елена Николаевна.
— Угу. Только, как видите, и он не ангел.
— Да все они ангелы, пока внутренний демон спит, — ответила инспектор по делам несовершеннолетних. Мать Тимки посмотрела на нее и вновь вздохнула: сколько же ангелов-демонов прошло перед глазами Марии Ивановны, одному Богу известно.
[1] O tempora! O mores! (с лат. — «О времена! О нравы!») — латинское крылатое выражение. Обычно выражение применяют, констатируя упадок нравов, осуждая целое поколение, подчёркивая неслыханный характер события. Самое известное выражение Цицерона.
Глава 60. Последний урок.
Глава 60. Последний урок.