— С попы? — усмехнулся парень.

Вероника тут же покраснела, отвела глаза, а потом, словно только вспомнила, спросила:

— А хочешь я тебе сыграю? — и она поспешила в свою комнату, парень пошел следом.

— А ты сидеть-то как… можешь? Или всё прошло без последствий? — потешался он.

— Никита!

Парень устроился в кресле, Ника села за инструмент.

— Что ты хочешь послушать? — вдруг спросила она.

Никита пожал плечами.

— На твой выбор.

Девочка размяла пальцы, опустила их на клавиши, и те понеслись в неуловимом беге, рождая музыку, которая, казалось, выпорхнула из приоткрытой крышки фортепиано. И Ник обо всем забыл. Он не отрывал глаз от пальцев, пляшущих по черным и белым дощечкам, словно пытался понять, а как… как из всех этих касаний рождается музыка? Отмер, лишь когда мелодия закончилась. Вероника посмотрела на него.

— Ну как?

Парень сглотнул, подъехал ближе на кресле и кивнул на фортепиано.

— Сыграй еще, — выдохнул он.

Девочка улыбнулась, и пальцы вновь понеслись в неуловимом беге по клавиатуре.

— Ой , а хочешь я тебе сыграю, что буду играть на концерте? — вдруг встрепенулась Ника.

— Хочу, — только и смог сказать в ответ Никита…

Домой он шел окрыленный и немного взволнованный. Ника, закончив играть, сбросила оригинал, и парень всё прокручивал композицию на повторе, но мелодия не переставала будоражить, задевая какие-то невидимые струнки души. И хотелось большего, яркого, сильного, настоящего! Очень хотелось!

Он был так погружен в себя, что не обратил внимание на человека в черном, который прошел мимо него, натягивая глубже капюшон. А человек скользнул по счастливому лицу взглядом и прибавил шаг.