— Ну да, — ответил мальчишка и пожал плечами, — хотя я еще не понял этого.

Взрослые засмеялись. Саша окинул взглядом Веронику, потом перевел взгляд на Никиту, спросил со свойственной детской непосредственностью:

— Твоя девчонка?

— Моя, — улыбнулся Никита, приобняв Веронику.

Саша понимающе покивал, хмыкнул.

— Зачётная! — вынес он вердикт, и подростки захохотали.

Девочка ткнула Ника в бок локтем.

— Устами младенца, — сказала она.

— Да кто ж спорит? — усмехнулся Никита. — А ты с кем?

— С отцом. Мы во-он там сидим, — и он махнул на столы, стоящие у окна. Ник бросил туда взгляд. Два стола из четырех были заняты. За одним сидели молодые мамочки и о чем-то оживленно говорили, поглядывая на карапузов, играющих по другую сторону стекла в детской комнате. А в дальнем углу спиной к детям, сидел мужчина и разговаривал по телефону.

— Пап! — крикнул Саша Егоров, и мужчина оглянулся…

Даже если бы сейчас во всем городе вырубило свет, даже если бы вдруг одновременно остановились машины, летящие за окном по проспекту, даже если бы рухнули небеса — ничего бы не поразило Ника больше, чем удивленное и в то же время напуганное лицо отца. Он даже поднялся, не сводя глаз с сына. А парень стоял и, казалось, даже не дышал. Никита не слышал, как его звал младший брат, не чувствовал, как тянула за руку любимая девушка, он будто застрял во времени. Застрял и не знал, как выбраться. Только воздуха становилось всё меньше и меньше.

И тут рядом произошло какое-то движение. Как будто кто-то спросил голосом мамы, и кто-то ответил за Ника, но странно… в это мгновение подросток, не открывавший рот, явно слышал собственный голос, сказавший:

— Отец…

Горячие длинные пальцы коснулись лица.

— Ник! — разрушил чары живой и такой родной голос Ники, и оцепенение спало.

Вновь слышна музыка, звон бокалов за столиком справа. Вновь мамочки говорят о детях, хвалясь перед друг другом достижениями трехлетних малышей. И в эту привычную картинку, как инородное тело, словно репей в пшеничном поле, не вписывался отец, которому что-то говорила кипящая от негодования мать. Сашка стоял рядом со взрослыми и переводил глаза с одного на другого. Отец, его отец, старался говорить тише, но эта чужая тётя ругала его, показывая на Ника.

— Седина в бороду, бес в ребро! У тебя уже склероз развивается! Я сорок раз сказала, что день рождения мы будем отмечать в «Баффо»…

— Ты не уточнила, где именно.

— А где еще?