Я нырнула в сумку и выловила свой телефон. Часы на экране показывали 22:51. Двадцать два пятьдесят-блин-одна! Мне надо быть дома через девять минут, а между нами был весь центр города! Блин, ну что со мной все же не так!

Я нажимала на кнопки, мои пальцы тряслись.

Когда мама ответила, Рыцарь беззвучно подсказал: «Скажи, что слишком сильный дождь».

Запинаясь, я сказала маме, что я у Джульет и что еще не выехала, потому что погода совсем ужасная. Я боялась, что мама рассердится, но она ответила, что по телевизору передали, что все дороги вокруг залило и что она страшно волновалась, что я поеду домой «в этом ужасе». Она велела мне просто остаться у Джульет. И сказала, что гордится, что я сама догадалась.

«Если б она, блин, знала».

Но дело было сделано.

Едва нажав кнопку отбоя, я залилась слезами облегчения. Рыцарь, конечно, чертов козел, но именно он только что спас меня от потери машины на все лето – или от того, чтоб намотать ее на дерево в попытке успеть домой вовремя. Харли никогда не волновало, что я покалечусь или влипну в неприятности. Он заставлял меня делать то, что ему хотелось, а потом, когда наступала расплата, просто исчезал.

Я поглядела в холодные, жесткие серо-стальные глаза Рыцаря, и слова: «Я тебя люблю» сами вырвались из моего рта.

Я не хотела произносить их вслух, но это была правда. Я любила этого засранца – несмотря на его мерзкий характер, обсессивный психоз и склонность к насилию. Я любила его, потому что подо всеми своими доспехами Рыцарь был мягчайшим из всего, чего я когда-либо касалась. Он был и любовник, и боец. И убийца, и спаситель. И он был единственным там, на этой передовой, стараясь спасти меня от самой себя.

– Знаю, – слегка улыбнувшись, ответил Рыцарь. – Я получил твое письмо.

Я улыбнулась в ответ. По крайней мере, это у нас осталось. Может, я больше и не могла утверждать, что Рыцарь был единственным, с кем я спала, но в тот момент я поняла, что он был единственным, кого я любила. Я много раз хотела назвать то, что было у нас с Харли, любовью, но не могла. Это была благодарность. Я была благодарна ему за внимание, за развлечение, за забвение. Я любила то, что чувствовала с ним, но я не любила того, кем он был на самом деле.

Сукин сын мог пойти отсосать.

Рыцарь снова поднял меня и закинул мои голые ноги на свою голую спину.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он, легко целуя мои изумленные губы.

– Знаю, – промурлыкала я ему в рот. – Я получала твои письма.

Спустя два часа и четырнадцать оргазмов мы с Рыцарем наконец дошли до состояния, когда смогли разговаривать, не прерываясь на то, что чья-то часть тела оказывалась у другого во рту. Я замерзла – сюрприз, ага, – а моя одежда все еще была мокрой насквозь, так что Рыцарь принес мне со стойки огромную майку с эмблемой тату-салона «Терминус». Такую же, как раньше была на нем. К счастью, ее на нем больше не было – и вообще ничего не было. Иначе мы бы стали одинаковыми, а это просто нелепо.