Выдохнув, Рыцарь сказал:

– Знаешь, что сказал доктор? Он сказал, что это не ПТСР от войны. Это ПТСР от того, что меня запирали в тесных помещениях, когда я был маленьким.

«Что делали?»

Меня затошнило. Мне захотелось убить. Я почувствовала…

«Не реагируй. Не реагируй. Не реагируй. Кури и кивай. Кури. И кивай».

Я затянулась, но ни хрена не стала кивать.

Рыцарь смотрел куда-то в даль прохода, явно глубоко задумавшись. Я уже хотела откашляться, ну или сбежать куда-нибудь, прежде чем он опомнится, но он продолжил:

– Кэнди любила тусоваться в этих сраных барах со своими байкерами, пытаясь выклянчить дозу или снять мужика – это уж я не знаю. Я только знаю, что она запирала меня в машине на несколько часов, чтобы не тратить деньги на няню. А когда я подрос настолько, что уже мог открыть дверь, она начала рассказывать мне страшные истории, что может со мной случиться, если я выйду из машины.

Рыцарь снова затянулся. Он курил автоматически, на автопилоте, глядя куда-то в бездну. Из-за влажности воздуха весь дым от его сигареты висел между нами, окутывая его так же, как все эти жуткие воспоминания, от которых он не мог избавиться.

– Когда я вырос настолько, что понял, что это все херня, и стал убегать, моя ма… – Он оборвал сам себя. – Кэнди начала оставлять меня запертым в том дерьмовом трейлере или квартире, где мы тогда жили.

Я едва не протянула руку и не коснулась его, но Рыцарь отвернулся. Казалось, он впал в какое-то забытье, и последнее, чего мне хотелось, это разбудить его в неподходящий момент.

– Однажды, когда мне было лет семь, я проголодался и хотел сварить себе макароны, но мне надоело ждать, пока закипит вода, и я стал смотреть мультики. Я даже не понял, что там загорелось, а половина кухни уже была в огне.

– О господи, – вырвалось у меня, но я тут же зажала себе рот обеими руками.

Но Рыцарь не среагировал на мой вскрик. Он был настолько погружен в свои размышления, что я не была уверена, что он вообще меня услышал.

– Я не мог выбраться, – продолжал он безо всяких эмоций. – А единственный телефон в доме был на кухне.

– И что же ты сделал? – спросила я, на этот раз сознательно. Я не могла просто стоять там и не разговаривать с ним.

Руки Рыцаря повисли вдоль тела. На конце его сигареты нарос длинный столбик пепла. Я знала это чувство. Я подумала, интересно, видит ли, откуда-то со стороны, как разговаривает со мной.