Ганс глядел на меня, его глаза были теплыми и любящими, а с губ не исчезала шкодливая улыбка. Потом он наклонился и поймал губами мой левый сосок. Ганс обводил языком чувствительную розовую плоть до тех пор, пока я не почувствовала, что мои трусики намокли, а костяшки пальцев, которыми я вцепилась в раму шезлонга, побелели.
Ганс ухватил обеими руками мое платье за подол и сдернул его с меня через голову.
Прежде чем я успела осознать, что сижу совершенно голая в чужом дворе, Ганс, наклонившись, уделил внимание и другой моей груди, полизывая и посасывая ее, пока я отчаянно сдирала с него майку. Не обращая на меня внимания, он спустился по моему телу ниже, убийственно медленно продвигаясь своими поцелуями по пути, который мог вести только к одной цели. Одновременно он шевелил руками серебряные колечки в моих сосках, глубже усаживая меня в шезлонг. Едва моя голова коснулась подушки, его рот достиг верха моих уже насквозь мокрых трусиков. Ощущения от его языка, и губ, и носа сквозь тонкую ткань были сравнимы с божественной электрической агонией. Я хотела, и чтобы это никогда не кончалось, и чтобы уже перешло в бесконечный сияющий оргазм.
Мои бедра непроизвольно задергались, умоляя Ганса нырнуть в меня и прекратить эту муку.
И тут я почувствовала, как толстый палец подцепляет влажную ткань у меня между ног и медленно сдвигает ее в сторону.
Как только палец убрал барьер, разделяющий нас, он тут же оказался среди моих влажных складок, мучительно медленно скользя туда-сюда. Мне казалось, что все мое нутро переполнено обжигающим напалмом. Это было слишком. Я сейчас умру. Я сижу, почти голая, растопырившись на чужом шезлонге, с грудью, открытой ночному воздуху, мокрые проколотые соски отвердели от покалывающего дуновения вентилятора с потолка. Пальцы, которые только что мастерски терзали бас-гитару на глазах тысяч людей, поглаживают мою точку G, а подведенные, хитрющие глаза рок-звезды смотрят на меня снизу, оттуда, где опытный язык лижет и подергивает колокольчик. Вдетый в мой клитор.
Я уже чувствовала волну подступающей разрядки, когда услышала, как Ганс расстегивает свой ремень и молнию на штанах.
Его язык и волшебные пальцы ни на секунду не отрывались от меня, пока он с легкостью избавлялся от своих кроссовок и штанов. На одно мгновение отпустив мои губы, Ганс одним движением сдернул свою майку и подхватил меня на руки. Я обхватила его ногами за талию, а руками – за шею, надеясь, что он положит меня на шезлонг и вонзится в меня, а еще лучше – прижмет мое тело к стене, чтобы можно было не волноваться о неожиданных скрипах всей этой изысканной мебели.