Приподняв бровь, Кен посмотрел на меня с таким выражением, будто я только что сказала, что верю в Санту.

– Не говори, что ты и желания не загадываешь, – подняв левую руку, я начала драматично загибать пальцы, считая, чего не делает Кен. – Ты не пьешь. Ты не куришь. Ты не играешь. Ты не загадываешь желания. А как же деньрожденные свечки? Ведь тогда надо загадывать желание.

– Я не отмечаю день рождения. И праздники тоже.

– Как? Почему? – ахнув, я прикрыла рот рукой. – Блин. Ты что, Свидетель Иеговы?

Кен снова рассмеялся. У него были прекрасные белые зубы.

– Блин, нет, – хохотнул он. – Я атеист.

– А почему же ты тогда ненавидишь все веселое и прекрасное?

Поднявшись, Кен прошел по балкону и оперся о перила рядом со мной. На нем была простая серая толстовка, и он пах, как будто только что вытащил всю свою удобную одежду прямо из сушилки.

– Я не верю во все эти покупки барахла вслепую только потому, что на календаре какое-то очередное число. Типа Дня Валентина. Кто сказал, что мы все должны хором покупать все это дерьмо с сердечками только потому, что наступило 14 февраля? Эту фигню придумали торговцы. Это массовая промывка мозгов.

Рассмеявшись, я выдохнула так, что струя дыма вырвалась из меня, как по линейке.

– А что думает об этом твоя девушка?

Уставившись куда-то на парковку, Кен равнодушно пожал плечом.

– У меня никогда ее не было.

Я подняла руку.

– Так, поправь, если я ошибаюсь. Ты не куришь, не пьешь, не играешь и не веришь в праздники, в религию и, очевидно, в обычаи. Теперь ты еще скажи мне, что ты и шоколада не ешь.

– Ну, вообще-то… – покосился на меня Кен краешком глаза.

– Господи! – заверещала я. – Не может быть! Да ты и взаправду враг всякого веселья! А как насчет кофеина?

– Не-а.