– Боги, Марлена… почему ты ничего не сказала? Почему не дала мне знать?

– Потому что боялась, – говорит она, почти шепчет. – Боялась, что могла ошибиться, что могла все себе выдумать. Боялась, что, даже если это правда, ты можешь увидеть во мне угрозу или разозлишься на меня за ложь. – Она тяжело сглатывает. – Последние три года ты оставалась в моем сознании, подобно… подобно фантому. Как ангел-хранитель. Девушка, которая бросилась в огонь, чтобы спасти меня, девушка, потерявшая сестру, девушка, которая рискнула всем, чтобы дать мне шанс. Я так много думала о тебе, гадала, где ты, молилась, чтобы ты была жива, мечтала снова с тобой встретиться. Это была фантазия, надежда вопреки всему. А потом ты оказалась живой, настоящей, снова появилась в моей жизни. – По ее щеке катится слеза, окрасившаяся в красный, задев кровавую полосу. – Боялась, что ты меня отвергнешь.

– Нет… – говорю я и наконец могу двигаться, я должна двигаться. Я пересекаю комнату и сажусь рядом с ней. – Я никогда не отвергла бы тебя. Никогда. – Я беру влажную ткань из ее руки и, не говоря ни слова, подношу к ее щеке, к последним брызгам крови Тимса. Последний барьер между нами исчез. Она знает меня, и я знаю ее. Я осторожно провожу тканью по ее мягкой коже, смывая остатки крови, и она, дрожа, закрывает глаза, тянется к моим прикосновениям. Ее губы касаются моей кожи всего на крошечную секунду, тень поцелуя, который рассыпается молниями по моим венам, отчего мои ладони горят.

– Алка, – шепчет она, подаваясь вперед, чтобы прижаться своим лбом к моему, и, Боги, слышать мое имя, мое настоящее имя из ее губ кажется таким странным, таким потрясающим, таким всеобъемлющим.

Затем она целует меня.

Всего одна-единственная секунда удивления, одна секунда, когда я не могу в это поверить. Но потом я обнаруживаю, как она ощущается, прижавшись ко мне, ее мягкие губы напротив моих, тепло ее тела, тянущегося ко мне, и целую ее в ответ. У нее сильные, удивительно сильные руки, и я позволяю им обнимать меня так же, как я обнимаю ее. Это поцелуй, значащий нечто большее, поцелуй, крушащий барьеры, поцелуй, разрушающий каждую стену, которую я возвела, разрушающий саму меня. Я целую ее, и она целует меня, и мы сидим там, теряясь друг в друге, две души, плывущие по течению в темном море, хватающиеся друг за друга, чтобы оставаться на поверхности.

Она тихонько вздыхает, когда я целую ее шею, и я обнимаю ее так крепко, что становится больно, как будто я никогда ее не отпущу. Она ощущается как что-то родное, как принадлежность чему-то большему, как будто меня держат в объятиях всю ночь. Она ощущается как кто-то, с кем мне предназначено быть. В ее объятиях я наконец-то обретаю себя. Как будто все это время я была в Пустоте и наконец, наконец-то вернулась в реальность.