- Лимми Янгфанхофен, вы что-нибудь узнали о… нашем деле?
- Боюсь, мне нечем вас порадовать, лебе, - улыбнулся Корчмарь. - Корграхадраэд закрыл этот вопрос окончательно.
- Что?.. - изменился в лице волшебник. - Вы… уверены?..
- Он был очень категоричен.
Плечи волшебника опустились. Он допил свой напиток и покинул «Соелу». Янгфанхофен проводил его взглядом и сказал:
- Не знаю, на что они вообще надеялись.
- А кто это был? - с любопытством спросил Дегатти. - Первый раз вижу у тебя смертного… кроме самого себя, конечно.
- Лебе Парсоваль Дореус, - ответил Янгфанхофен. - Коадъютор секторальной ложи Путешественников.
- Кто?..
- Тебе хочется узнать о них, не так ли? - ухмыльнулся демон. - Эти Путешественники давно гостят в Паргороне… редкий случай смертных, которые не являются ни нашими жертвами, ни нашими врагами. Любопытное явление, необычная черточка в картине нашего мира… и с ними связана одна интересная история. Хотите послушать?
Конечно, они хотели.
Суть Древнейшего
Суть Древнейшего
Милаба Афтазо скользила над землей на глайдероне. Изогнутой плоской пластине, сделанной из лакированного дерева гирметра. Элементарные чары левитационного поля экранировали глайдерон от силы тяжести, позволяя плыть по воздуху, как по воде.
Она неслась средь скал-клыков Каменистых Земель. Ухала в расселины и выныривала вдоль почти вертикального подъема. Вокруг простирался чей-то гхьет, пустынный и малолюдный… малодемонский.
Милаба все еще не освоилась с тем, что она в мире демонов, но заключенный с их сенаторами договор дает ей некоторые гарантии безопасности.
Они не так уж велики. Если ее учует зверодемон — придется драпать или отбиваться. Если она поссорится с кем-то разумным — полицию звать бессмысленно. Тут и нет ничего похожего на полицию. Но по крайней мере Путешественникам дозволено здесь находиться, и у них карт-бланш на исследования.
Именно этим Милаба и занималась уже третий день. Исследованием. Картировала местность. Ее сопровождали два огонька — ирбинкозоры, материализованные автономные заклинания на частичном самоуправлении. Они рисовали в ее голове трехмерный чертеж, который откладывался в персональном ирбинкобое.