Может, пойти в Сальван, попросить защиты?

А ты знаешь, как Сальван относится к такой вещи, как Призрачное Веретено?

Как?

Как к чему-то, чего не должно существовать.

Ты расстраиваешь меня, ангелок.

...Был теплый летний вечер, когда к дереву подошел коренастый гохеррим с кривыми рогами. Воткнув в землю шест, он уселся на траву и взял протянутую пиалу.

Уже сидевший под деревом серокожий великан даже не взглянул на Джулдабедана. Только налил ему зеленого чая и отхлебнул сам. Несколько минут они просто сидели рядом и смотрели на заходящее солнце.

- Так это правда? - наконец нарушил молчание гохеррим. - Ты Худайшидан?

- В том числе, - ответил Легион. - Я вернулся, Учитель… мы все вернулись.

- Прочие меня не интересуют. Я сейчас говорю с Худайшиданом?

Глаза Катимбера замерцали, и один налился алым, а второй — черным. Губы искривились в знакомой усмешке, и знакомый голос сказал:

- Выглядишь не так бодро. Начал видеть в себе зажившегося старика?

- Э-э!.. - поморщился Джулдабедан, отпивая из пиалы.

Они помолчали еще несколько минут. В общем-то, им не требовалось болтать языками. Они знали друг друга шестьдесят тысяч лет.

- Я не знал, что тебя отправили в Банк Душ, - сказал Джулдабедан. - Я бы этого не допустил.

- Там лучше, чем на Кровавом Пляже, - хмыкнул Худайшидан. - К тому же там я и после смерти служил Паргорону. Я не в обиде.

- И все же. Они не имели права.

- Какая теперь разница? Не вздумай со всеми скандалить. Что с нашими легионами?

- Разброд и шатание. Хотя юный Гаштардарон неплохо справляется.

Худайшидан снова хмыкнул. Он прекрасно знал, как дела в Паргороне — в составе Легиона были десятки гохерримов. Но ему хотелось поговорить с братом. Последним первородным Зубом.