Той ночью, когда он пытается пожелать мне спокойной ночи у моей двери, я не отпускаю его руку.

— Аид?

— Да?

— Ты не против разделить со мной постель? Без… без того, чтобы все зашло слишком далеко?

Аид усмехается, проходя в комнату. Он захлопывает ногой дверь.

— С радостью, — говорит он. — Как далеко это «слишком далеко»?

— Я хочу, чтобы ты целовал меня до полного исступления, а потом свернулся калачиков в моих объятиях.

Он сбивает меня с ног и валит на кровать, становясь моей личной клеткой. Он целует мою шею, бормоча что-то в кожу.

— Как прикажет моя леди…

Он приглушает свет почти до темноты, и его поцелуи, его прикосновения пронзают меня насквозь, проникая в самое нутро, угрожая зажечь что-то глубоко внутри. Мы — кремень и трут, искрящиеся, огнеопасные, бесконечные и хрупкие одновременно. Его руки исследуют мою кожу, а я провожу своими по его, проскальзывая в новые места.