Вместе мы проскользнули сквозь толпу и вышли за двери. С закатом опустился густой туман, и стена прохладного влажного воздуха казалась ступающим в облако. Мы молча шли по извилистым дорожкам, встречая все меньше и меньше тусовщиков. Пока, наконец, мы не остались одни на каменном патио, выходящем к скалам и морю.
Туман был настолько густым, что луна превратилась в пятно отпечатка большого пальца, стирая линию между морем и небом. Башни скорбно стояли позади нас, шифон скользил на легком морском ветру. Музыка искривлялась сквозь туман далеким эхом.
Мы все еще были в тени Башен, но вечеринка казалась такой далекой.
И все же, даже в этом торжественном одиночестве, даже в этой студеной ночи еще оставался этот жар.
Я посмотрела на море и подчеркнуто не на Макса, хотя и чувствовала его взгляд на себе.
— Я ужасный танцор, — сказала я. — Ты это знал?
— Ты была танцором в Трелл, не так ли?
— Была, но только по памяти. Я считала шаги. Только, если я достаточно практиковалась. Мне даже не нужна была музыка.
Он усмехнулся.
— Грубая сила. Я должен был знать. — Затем, через мгновение, — Я думаю, что это может быть первый раз, когда я слышу, как ты вслух признаешь свою слабость.
Боги. Наверное, так и было. Я подняла на него глаза и приложила палец к губам.
— Только чтобы ты знал. И я говорю тебе это только потому, что не хочу опозориться, когда попрошу тебя потанцевать со мной.
Тишина. Такая глубокая тишина, что остатки далекой музыки смешались с внезапно оглушающим стуком моего сердца. Макс стоял с прямой спиной, сцепив руки за спиной. На этот раз я не смогла прочитать выражение его лица.
— Или, — сказала я небрежно, — ты оглянешься на это как на начало своего падения?
— Я… — Он вздохнул, усмехнулся, засунул руки в карманы. Потом убрал их. — Мой ответ зависит от одного условия.
— Какого?
Он сделал шаг вперед, потом еще один. Я тоже, пока наши тела не оказались прямо друг перед другом, пока я не почувствовала, как его теплая рука скользнула в мою.
— Без счета, — сказал он.
— Только в этот раз.
— Только в этот раз.