Мой отец. Я бы вспомнил, как он схватил кочергу, прежде чем увидел мое лицо, поднял ее изящной рукой, вылепленной десятилетиями его собственного военного опыта. Как при виде этого во мне взыграла нездоровая надежда, как я бросил все силы на то, чтобы ухватиться за истертую нить контроля и заставить свое тело застыть на мгновение — всего на одну долю секунды. Сделай это, молился я. Сделай это быстро.

Но когда он узнал меня, он замешкался, лишь на время, чтобы наклонить запястье и перенаправить острие с моего горла на плечо. Слишком долго. Нить ускользнула от меня, и я на всю жизнь запомнил тот тошнотворный угол, под которым эта кочерга выходила из его горла.

Потом Вариаслус. Я помню, как он схватил меня за запястье, тонкие пальцы были слишком испуганы, чтобы оттолкнуть.

Моя мать. Я бы запомнил одну-единственную растерянную морщинку между ее темными бровями, то, как кончики ее пальцев коснулись моего лица, когда она падала.

А потом я вышел в подъезд и стоял там в массивной, гулкой тишине. Мои ногти все еще слабо царапали стеклянную стену, отделявшую меня от тела.

Ты убил их всех. Ты убил их всех.

Фраза зациклилась в бешеном, легком дыхании.

Мои глаза уставились на дверь, наблюдая, как слабеющий солнечный свет пробивается сквозь украшавший ее полукруг витража. Мы вместе тлели в остатках гнева Решайе, стоя на пороге жуткого, неуверенного спокойствия.

Я надеялся, что мое отчаяние скроет мою неправду.

Но потом оно прошептало: {Ты не можешь лгать мне, Макс}.

И когда мои пальцы сомкнулись вокруг входной двери, моя борьба началась заново, с новым отчаянием — неумолимым с каждым шагом моего тела через лес, к знакомому сараю.

Пожалуйста. Пожалуйста. Я никогда раньше никого ни о чем не умолял. Ни разу. Даже в Сарлазае. Прости меня. Я был неправ. Ты всегда был прав.

Мои руки распахнули дверь сарая.

Кира сидела на коленях на полу, зеленая змея обвивала ее руки.

Пожалуйста, — взмолился я. Я больше никогда не буду с тобой бороться. Не делай этого. Я сделаю все, что угодно.

Наступило мгновение тишины. Я почувствовал, как внимание Решайе переключилось на меня, в тихом раздумье.

В этот момент я воспользовался его кратким отвлечением. В безумном порыве я попытался взять под контроль собственное тело.

Палец моей левой руки дернулся.

Я вскинул голову, чтобы посмотреть на эту руку и поднести ее к лицу.

Гнев. Растущий гнев. {Я же сказал тебе, ты не можешь мне лгать}.