Я задыхалась:

— Они все… Они все…

— Я знаю. — низкий, болезненный шепот. — Ты говорила во сне.

Я издала крик, который вырвался из глубины моей души.

И я почувствовала, как руки обхватили меня, притянули в объятия, которых я жаждала, хотя мне было очень, очень грустно.

— Ты не должен быть здесь, — рыдала я, прижимаясь к его коже. — Ты не должен был быть здесь.

Улетай, — умоляла я. Даже когда я, как всегда предательница, притянула его ближе. Улетай от всего этого.

Я почувствовала, как его спина вздрогнула от прерывистого вдоха.

— У них больше нет ничего, что могло бы удержать тебя, — сказала я между рыданиями. — Нет ничего — ничего, что заставило бы тебя остаться.

— Не надо. — его шепот был сырым и горловым. И я почувствовала, как его слезы смешались с моими, горячими на моей щеке, когда наши тела прижались друг к другу. — Не будь дурой.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Макс.

Прошло примерно тридцать семь минут, прежде чем я понял, что обманываю себя.

Неделю назад я вырвался из Башен, убежденный, что у меня нет иного выбора, кроме как отделиться от всего этого. Я отказался участвовать в интригах Ордена и помогать им использовать Тисаану еще больше, чем уже невольно использовал.

Я вернулся домой. И стоял там, на краю своего участка, пошатываясь от гнева, отчаяния и дезориентации, вызванной путешествием по Стратаграмме, и просто смотрел на него. Мой маленький каменный домик и это дикое, заросшее цветами пространство. Это был прекрасный день — солнце, легкий ветерок, порхающие бабочки и все такое.

Идиллия. Бастион мира и спокойствия.

И в этот момент я возненавидел его.

После смерти моей семьи я потерял годы на наркотики, вино и бесцельное блуждание. Возможно, более медленный вид самоубийства. И когда я, наконец, выбрался из этого саморазрушения, я построил коттедж, слишком удаленный от мира, чтобы беспокоиться. Я посадил сотни и сотни цветов и сказал себе, что они — все, в ком я нуждаюсь. Все равно лучше, чем люди, — бормотал я про себя. За ними проще ухаживать. Более предсказуемы. И гораздо красивее.