Когда он, наконец, перестал смеяться над ее драматизмом, она отстранилась, отойдя ровно настолько, чтобы как следует разглядеть его лицо. Его рука обхватила ее, не давая ей двигаться дальше. Прижавшись к нему она вдруг почувствовала себя собственницей, и все ее тело вспыхнуло теплом, когда она встретилась с ним взглядом. Капли дождя цеплялись за его ресницы, а голубые глаза под ними казались еще более завораживающими, чем обычно. Он промок до нитки, как и она.

Но он ни разу не пожаловался, что стоит с ней под дождем.

— Я в абсолютном ужасе, — он потянулся и откинул прядь ее волос, прилипшую ко лбу. Затем он обхватил ее другой рукой и притянул ближе. — Но ты действительно думаешь, что я так тебя боюсь, что упущу возможность обнять тебя вот так?

Она вздохнула.

— Ты дурак.

— Да. Но мы уже установили это прошлой ночью, я полагаю, когда я поцеловал тебя в той комнате. Думаю, ты помнишь тот глупый поцелуй?

— Определено, — ее тело невольно приятно содрогнулось при воспоминании.

Казалось, он знал, какое впечатление произвели на нее его слова. Очень хорошо это осознавал, судя по пламенному желанию, внезапно омрачившему его собственный взгляд.

— Хорошо. Я рад, что это произвело впечатление.

От этого мрачного взгляда по ее коже снова пробежала дрожь. Она попыталась сосредоточиться на этом приятном ощущении, на его сильных руках, обнимающих ее, а не на панике и смятении, которые все еще витали прямо за их пределами, словно лавина, ожидающая, своего часа.

Эта лавина казалась неизбежной.

Но и они, внезапно, тоже.

Неизбежность, что они окажутся вместе вот так. Снова. И у нее снова возникло то чувство, которое так часто появлялось с ним, словно она была с ним в этом месте тысячу раз прежде. Что это было теплое, безопасное, знакомое место, к которому они шли друг к другу с той роковой ночи, когда она решила ограбить его.

Она не сводила с него глаз и заговорила достаточно громко, чтобы ее было слышно сквозь ветер и дождь:

— Если бы ты в действительности был настоящим дураком, ты бы не упустил возможности оставить еще одно впечатление.

Глаза 27

ЭЛАНДЕР не нуждался ни в чем ином, как в этом предложении; его губы прижались к впадинке ее горла на следующем вдохе. Оттуда он двинулся вверх по изгибу ее шеи, к чувствительному месту, где пульс ощутимо бился о ее кожу. Этот пульс возбуждался только от одной его близости; когда его язык, дразнящий скользнул по ней, его удары стали такими быстрыми и беспорядочными, что ей на мгновение показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Его язык дразнил ее достаточно долго, чтобы вызвать у нее легкое головокружение, а затем он двинулся и прижался губами к ее губам.