В одном смысле действия мэра Лестера и лорд-мэра Лондона соответствовали законодательству, которое было принято вскоре после мятежа в январе 1414 года. Решение Генриха провести предстоящий парламент в Лестере было смелым жестом: город находился в центре области, которая, как показали визиты епископа Репингдона, все еще была центром инакомыслия. Это также показало, насколько король был уверен в ослаблении угрозы со стороны лоллардов: в течение короткого времени жители Лестера могли видеть многих из самых важных фигур в стране, прогуливающихся по их улицам. Собрание парламента, первоначально запланированное на январь 1414 года, в конце концов, состоялось в конце апреля. Главной идеей речи канцлера Бофорта было неуважение к закону и сопутствующие беспорядки, проблемы, спровоцированные лоллардами[981].

Вскоре последовало юридическое оформление этого анализа. Необходимо было предпринять шаги, чтобы предотвратить заговоры и восстания лоллардов против короля, общественного порядка и закона. Король хотел укрепить закон, чтобы предотвратить повторение того, что произошло, и запугать лоллардов до состояния бездействия. Было ужесточено прежнее законодательство, обязывающее должностных лиц, начиная с канцлера и ниже, поклясться действовать против всех лоллардов и оказывать церкви всяческое содействие в их поиске, причем мировые судьи были обременены особой ответственностью в этом отношении[982]. Если мы хотим увидеть это законодательство в полном контексте, мы должны заметить, что Генрих в то же время уделял большое внимание работе судов по восстановлению правосудия в северных и западных районах Средней Англии. Другими словами, король был склонен рассматривать угрозу лоллардии не столько в духовном аспекте, сколько как часть более широкой угрозы общественному порядку. Таким образом, он мог не только придать ей большое значение среди социальных проблем, с которыми необходимо было бороться, но и осуществлять строгий контроль над средствами, используемыми для борьбы с ней. Таким образом, достигалась и поддерживалась значительная степень королевского контроля над Церковью.

Что же тем временем произошло с Олдкаслом? Вызванный в суд графства Мидлсекс, он не явился; 14 июня 1414 года он был объявлен вне закона. Позже в том же году король попытался склонить его к сдаче пообещав помилование. Попытка не удалась. По словам Томаса Уолсингема, Олдкасл оставался человеком тьмы, которому не хватало смелости выйти на свет[983]. Но он и не был никем предан, несмотря на предложения денежного вознаграждения тем, кто мог раскрыть его местонахождение. До осени 1417 года Олдкасл оставался на свободе. Конечно, о его появлении там или тут сообщалось. Летом 1415 года его чуть не схватили возле Малверна; в августе того же года он, как известно, был в Уорикшире[984], как раз в тот момент, когда произошли волнения лоллардов, призывавших отомстить королю, находившемуся тогда во Франции[985]. Затем, в течение двух лет, Олдкасл скрывался, вероятно, в Уэльсе, где он общался с Грифидом, одним из сыновей Глендовера,[986] и где, вероятно, в ноябре 1417 года, он был наконец арестован, не без труда, недалеко от Уэлшпула на землях, принадлежащих Эдварду Черлтону, лорду Поуиса.