Генрих отреагировал единственным доступным ему способом. Из восьмидесяти или более человек, арестованных во время мятежа, шестьдесят девять были осуждены за измену 12 января, вероятно, на основании военного положения или судом в Лондоне[969]. 13 января тридцать восемь из них были казнены: семь были повешены и сожжены как предатели и еретики, а тридцать один — просто как предатели, что свидетельствует о том, что менее чем каждый пятый пошел на казнь по причинам, связанным с верой. Напротив, в восстании далеко не преобладали теологические вопросы, оно подпитывалось социальным протестом; оно стало "изменнической схваткой за собственность и преференции"[970]. Уолсингем сообщил, что Роберт Морли, амбициозный пивовар из Данстейбла, надеялся получить графство Хартфордшир, и что он был схвачен в шпорах, символе рыцарства, на которое он претендовал. Другие, утверждал Уолсингем, приняли участие в мятеже, подстрекаемые обещаниями вознаграждения, данными им Олдкаслом[971].

Примечательно, что все осужденные в судах — а это были светские суды — за участие в событиях начала января 1414 года были повешены. Как мы уже видели, небольшая часть из них была сожжена за еретические взгляды; сожжение отражало ересь жертвы, повешение — ее измену. Когда почти через месяц после восстания сэр Роджер Актон был казнен на поле Святого Джайлса под Лондоном, его не сожгли, а повесили, несмотря на его известные симпатии к лоллардам[972]. Власти хотели подчеркнуть, что деятельность тех, кто участвовал в мятеже, была связана с изменой. Вдохновителями могли быть лолларды, лоллардские идеи и социальные последствия этих идей. Но и для власть имущих, и для хронистов (которые отражали их взгляды) мятеж было попыткой поставить под угрозу жизнь короля и его братьев, которые были его наследниками, и тем самым поставить под угрозу наследование короны Англии. Это была измена, открытое посягательство на власть в королевстве, и с ней нужно было бороться так, как это понимали люди того времени.

Даже после восстания Уильям Соутри и Джон Бэдби остались единственными двумя людьми, которым пришлось пройти через испытание смертью на костре только за свои еретические взгляды. Теперь общественность получала во многом новое представление об опасности лоллардов. Она изображалась не только и не столько как угроза церкви, сколько как угроза короне и, следовательно, как угроза самому источнику установленного порядка. Этот порядок, хотя и подвергавшийся кратковременным угрозам, никогда не казался уязвимым и быстро восстановился. 15 января Генрих присутствовал на службе в соборе Святого Павла под председательством архиепископа Арундела, на которой были произнесены заступнические и благодарственные молитвы[973]. Король уже был уверен в победе, особенно после того, как 19 января были казнены еще четверо осужденных. Через несколько дней, 23 января, Генрих начал выдавать помилования, сначала отдельным лицам, а менее чем через месяц — более крупным группам. 28 марта он предложил общее помилование (из его условий были исключены несколько человек, находившихся в тюрьме) всем, кто подаст прошение до 24 июня[974].