Другие аспекты приема заслуживают внимания. Мы уже обращали внимание на сравнение Англии и Израиля. На верху специально выстроенной башни, установленной в Корнхилле, стояла группа пророков, их головы с белыми волосами были увенчаны тюрбанами из золотой и пурпурной материи и они распевали псалом, включающий строку "Он сотворил чудесные вещи "[1358]. Пророки имели свои новозаветные аналоги в группе двенадцати апостолов, которые вместе с двенадцатью королями английской династии и группой мучеников пели псалом, столь подходящий для этого случая: "Ты спас нас от тех, кто вредил нам, и победил тех, кто ненавидел нас"[1359]. Двусмысленность этих строк, которые могли относиться либо к Богу, либо к королю, девизом которого было "В Боге мое спасение", очевидна. Однако это не было попыткой приписать Генриху заслугу за недавние успехи во Франции: такая заслуга была бы нехарактерна для короля. Вместо этого, скорее всего, он хотел, чтобы было признано, что он и его народ многим обязаны своим небесным "покровителям", в частности, постоянному покровителю, Святому Георгию, а также двум другим английским святым королям, Святому Эдмунду Мученику и Святому Эдуарду Исповеднику, чьи образы, вместе с образом Англии, были изображены на башне Корнхилла[1360].

Прием принес почести Генриху и, таким образом, короне. Так было задумано. Он также принес славу Лондону, его столице, причастной к его успеху. Лондон, как гласила легенда, начертанная на стене, был "городом короля справедливости"[1361] или, как говорилось в двух других легендах, "городом Бога"[1362]. По косвенным признакам Лондон был столицей Израиля, Иерусалимом, что подчеркивается псалмом "Благословен он…", который был произнесен о Христе, когда он входил в этот город[1363]. Большая часть визуальных образов, созданных для приема короля в 1415 году, вероятно, уже была представлена на гражданском триумфе Ричарда II в 1392 году, который сам по себе был основан на видении Нового Иерусалима из Книги Апокалипсиса. Ангелы, башни (одна из которых была обильно покрыта гербами города), вино, выливающееся как будто чудесным образом из трубы, по которой обычно текла только вода, — все это было символом того, что Лондон является столицей страны, которая обрела благосклонность Бога. Молитва короля о том, чтобы Бог защитил Лондон, скорее всего, была услышана[1364].

Генриху предстояло увидеть гигантскую статую на Лондонском мосту в третий раз — на приеме, устроенном ему и Екатерине по случаю их прибытия в феврале 1421 года. Несмотря на то, что этот прием проходил на более низком уровне, чем в 1415 году, выгоду от него получили все, кто в нем участвовал. Лондон снова выиграет от возвращения короля после более чем трехлетнего отсутствия; король своим присутствием и присутствием своей супруги мог рассчитывать на поддержку войны и требования займов и субсидий, которые он собирался сделать. По данным хроники Brut, около 30.000 или более человек, включая мэра и олдерменов, вышли в Блэкхит, чтобы приветствовать супругов, когда они прибыли в Лондон из королевского поместья в Эльтхэме, где они отдыхали[1365]. Толпа шла вместе с ними в сторону столицы, музыка сопровождала процессию всю дорогу. На Лондонском мосту гигант, вероятно, с новой головой, на изготовление которой ушло два дня (работа выполнялась по прямому приказу Генриха), должен был предстать перед ним при въезде в город[1366]. Какие еще представления были организованы, сказать трудно. Вероятно, они были довольно сложными, поскольку подготовка к ними началась в первой половине января, а в начале февраля были наняты бригады плотников для работы по неделям а некоторые из них, как говорили, работали днем и ночью[1367]. Во встрече королевской четы участвовали ангелы, а также девятнадцать девственниц, которые встречали короля на мосту, где нанятым художником был нарисован "образ" на арке к приезду короля[1368]. На следующий день, проведя ночь в Тауэре, Екатерину провезли через Лондон, многие дома которого были украшены гобеленами и золотыми тканями, "лучшими из тех, что можно достать",[1369] на ее коронацию в Вестминстер. И снова прибытие королевских особ в Лондон привело к публичным демонстрациям, чтобы подчеркнуть солидарность города с королем и его королевой.