- Как, вы уже давали показания?

- Я был вынужден… меня вызвали в суд… велели присягнуть… я говорил только чистую правду,- заикался мошенник с видом невинной жертвы.

Юлиуш досадливо отмахнулся.

- Катилина не имел права отстранять вас от исполнения обязанностей.

- Не имел? - живо повторил мандатарий и выпрямился во весь рост.

- Где сейчас пан Чоргут?..

- Он поехал с письмом Жахлевича в Оркизов, а я тем временем решил отправиться к вам, милостивый пан.

Как видим, хитрец, убедившись, что его грозный противник помчался в другую сторону, поспешил что было духу к Юлиушу напомнить о причитающейся ему плате деньгами и натурой за весь год.

- Если студентик отправится ко всем чертям,- рассудил он,- я вернусь и начну свою службу заново; если же этот баламут Катилина заварит тут кашу, пусть мне хотя бы заплатят! По закону - всякому, кто служит в имении, если он уволен до истечения года, полагается жалование за весь год.

Он никак не предполагал, что Юлиуш ни о чем не знает и совсем по-иному смотрит на это дело, и потому окончательно одурел, когда Юлиуш как сумасшедший забегал по комнате, выкрикивая:

- Как? Катилина поехал в Оркизов, к графу? Зачем? Для чего?

Мандатарий поднял брови, крякнул и основательно прокашлялся, после чего вкратце рассказал, как Катилина атаковал его в канцелярии, как запустил в Жахлевича чернильницей, как потом заставил того написать компрометирующее письмо и с этим письмом поскакал в Оркизов.

Юлиуш был в ярости.

- Этот человек сошел с ума,- гневно закричалаон и дернул шнурок звонка.

- Вели Томашу немедленно запрягать лошадей в коляску! - крикнул он вошедшему лакею.

Мандатарий незаметно стрельнул глазом в его сторону.

- Ого! - прошептал он,- я еще никогда не видел его в таком бешенстве. Что с ним случилось?

Неожиданно Юлиуш обернулся к своему посетителю.

- Пан Гонголевский,- быстро произнес он,- покамест только я один имею право отстранить вас от дел.

Мандатарий низко поклонился.