Мотив опознавания давно потерянного ребенка по вещицам или по физическим приметам (родимым пятнам, родинкам, шрамам и т. п.) распространен в фольклоре и литературе; он встречается в античном романе (например, в «Эфиопике» Гелиодора), где таким образом утверждается высокое происхождение героя; в новоаттической комедии (Менандр); мы найдем этот мотив в «Женитьбе Фигаро» Бомарше и даже в пьесе О. Уайльда «Как важно быть серьезным» (где героя опознают по саквояжу); примета Эдипа— проколотые в младенчестве ноги; в «Одиссее» кормилица опознает по шраму на ноге вернувшегося домой неузнанным Одиссея; в «Простодушном» Вольтера родные опознают героя по медальону и т. п.⁵⁸.

Тема родимых пятен разыгрывается снова в эпизоде «Любовь слепа»⁵⁹, на этот раз в гамлетовском ключе. В город приезжает мать Хауса; она обманом заманивает сына к себе в отель, искусно наведя Уилсона на мысль, будто она больна раком в терминальной стадии. Когда Хаус (неожиданно для матери) врывается к ней в номер, он застает ее в постели с Беллом, которого он считает своим биологическим отцом. Происходит классическая «первичная сцена»; Хаус, по его собственному признанию, травмирован – он не может «развидеть фаллос Юрского периода». Но зато таким образом он обнаруживает еще одно, такое же, как у него, родимое пятно – это подтверждает его теорию об отцовстве Белла.

Свое пятно, родинку на пенисе, он жестом эксгибициониста демонстрирует в ресторане на ужине с матерью, Беллом и Уилсоном. Мать признается, что скрывала от него свой брак с Беллом, за которого она вышла «башмаков не износив», через два месяца после смерти отца Хауса. Белл шокирован тем, что Хаус, этот «чокнутый социопат», по всем приметам его сын. Когда Белл приходит к Хаусу извиниться, тот говорит: «Я никогда не любил вашего друга… моего отца. Но, в отличие от вас, его я уважал». Живой комический отец, для которого Хаус такой же гвоздь в ботинке, как Гамлет для Клавдия, не выдерживает никакого сравнения с тенью мертвого отца; мертвый отец – символический отец, отец-означающее.

Уилсон тем временем проводит тест на ДНК Белла – тот тоже Хаусу не отец. «Хаус: Ты понимаешь, что это значит. – Уилсон: Что твоя мать – шлюха. – Хаус: Это да… а еще она не такая зануда (boring⁶⁰), как я о ней думал». Мать Хауса, единственный человек, способный раскусить его вранье (если от отца ему досталась привычка говорить грубую правду, то от матери он явно унаследовал умение врать и манипулировать), хранит тайну (как и мать Фокса Малдера) об отце своего сына. Истина не в научном факте ДНК, истина в мифе – мифе божественного происхождения героя, который, как Геракл, сын вовсе не смертного Амфитриона, а неведомого бога, вернее всего, Зевса⁶¹.