Так, не щадя чувств своего радушного хозяина-японца, он развенчивает его иллюзии об отце, который остался в Англии, якобы познакомившись там с великим сыщиком. Отец просто решил начать новую жизнь и из трусости сочинил красивую, но лживую сказку.

В конце концов выяснится, что точно так же он поступил когда-то со своей клиенткой из забытого им дела: выложил ей свои блестящие, безошибочные и безжалостные выводы, разоблачив ее самоубийственные намерения. Но вскоре он узнает, что она обманула его и все-таки покончила с собой, только другим способом. Уотсон, чтобы утешить потрясенного друга, сочиняет красивую, но лживую сказку – «Дело о перчатке цвета голубиного крыла».

Пытаясь починить вышедшую из строя машину разума, машину цепкой и обширной памяти детектива, Холмс не может справиться с никогда не принимавшейся им в расчет силой – бессознательным желанием, вытесняющим травматическое событие. Короткое замыкание – эликсиры и наркотики – не может дать доступа к истине бессознательного. Правда сухого факта, дедукции как точной науки, понимание деталей и мотивов истории клиентки не имеют ничего общего с истиной. Истина структурирована как фикция, вымысел, как истории доктора Уотсона. Обретя память, Холмс обретает понимание этой истины, а вместе с ним и свою человечность. И теперь приходит его черед взяться за перо – и он пишет письмо своему японскому другу, лживую, но красивую сказку о том, как он наконец-то припомнил обстоятельства встречи с его отцом, который долгие годы служил разведчиком на благо Британской империи.

Нетрудно заметить, насколько органично современный научно-фантастический нарратив об опасности технологий в том же «Черном зеркале» накладывается на старинный романтический дискурс о кощунственных магических манипуляциях науки, ученых-чародеях, играющих роль дьявольских искусителей (и/или претерпевающих кару за свое нечестивое дерзновение), о двоемирии, об опасном даре двойного, всепроникающего зрения (включающего в себя чтение мыслей, как, например, в «Повелителе блох») – или о зрении искаженном. Новеллы «Черного зеркала» продолжают традицию гротеска, иронии и хоррора рассказов Эдгара По (но прежде всего конечно же Джона Кольера). Мы найдем здесь магов-соблазнителей, подсовывающих опасные дары в обмен на душу (самый яркий пример – «Black Museum», 4:6); искаженное зрение (например, «Men Against Fire», 3:5); зрение, проникающее в запретные области (уже упоминавшийся эпизод «Arkangel»). Идея двоемирия представлена в самой концепции сериала, повествующего о виртуальной реальности; с ней тесно смыкается тема двойного зрения.