– Пооо-чтииии, – протянул дядя.

Глава тайной канцелярии поджал губы, настороженно лупая глазами. Дядя с наслаждением похыкал, потёр руки, почесал бок, и, побарабанив пальцами по столу, задумчиво добавил:

– Пусть те двое орко-гвардейца подбросят нас к банку.

Напряженное лицо Сыча разгладилось.

– Да будет так!

Он протянул руку, и Оливье пожал её. Блестящая синяя верёвка развязалась, распушилась на отдельные нитки и исчезла, но дядя всё равно яростно тряс руку главы тайной канцелярии.

– Благодатные земли – пристань моей мечты! Буду рад посетить вас снова. Готовьте цветы и дудки!

– Тиски, щипцы и костедробилки подойдут? – с нажимом выдавил Сыч, высвобождая руку.

Поморщившись, он убрал красную папку и, щелчком, поднял карты над столом. Дракон уже не прятался за щитом, свирепо кидаясь на всех подряд.

– Костедробилки? Как любезно отдать самое дорогое, – тараторил Оливье, выходя из подвала. – Самый щедрый изверг в Тридцати мирах. А какой надежный и искренний, даже не скажешь, что приколдовывает. А безмерное благородство? Даже не возьмусь описывать. Слова пусты, ими сердце не покажешь…

Под эхо его издевательской болтовни, мы вышли из коридора и влезли в карету. Следом запрыгнули круглолицый и второй гвардеец.

– В банк! – бросил дядя и развалился на скамейке, облокотившись на меня.

– Мы попадем на арену? – захлопал в ладоши архивариус.

На бородатом лице застыла такая искренняя, пугливая надежда, а глаза сияли такой непосредственной радостью, что даже Оливье без лишних слов великодушно кивнул.

Круглолицый зло долбанул по крыше, и карета поехала вверх. Цепи празднично перезванивались, а механизм добродушно фырчал, утягивая нас к вершине башни.

– Как говорил поэт Ямбик Краткосложный: «Объедешь даже все миры, от счастья вылезут шары, пусть развлечений миллион, но самый лучший – Виктатлон». Я везунчик!

– Заткнись, – беззлобно осадил дядя.

Мы мгновенно слетели с башни и перескочили мост, похожий на распахнутую пасть морского змея. Карета затормозила на краю платформы.

– Ваша остановка, извольте выходить, господа, – с трудом выталкивая слова, предложил круглолицый.

Оливье выглянул в окошко.