Что, возможно, было не совсем честно. Хотя, вполне вероятно, она просто поддалась эмоциям.

Керри не хотелось встречаться с ними взглядом.

Хорошо хоть Мэдисон Грант не посмел сегодня явиться сюда. Нож из ее ботинка, похоже, произвел на него впечатление.

В дальнем углу маленькой часовни стоял Дирг Тейт. Низко опустив голову.

Керри глубоко вздохнула. И снова постаралась сосредоточиться на службе.

— Потому что Джонни МакГрегор, — говорил священник, — был человеком, поступки которого могли быть небезупречны в каждый отдельный день его жизни.

Рема пробормотала, только слегка понизив голос:

— Ну, это еще очень мягко сказано.

— Но чей путь, благодаря Господу нашему, все же привел его к мудрости раскаяния. К смелости принять перемены. К милости возвращения домой.

Керри пыталась проглотить встающий у нее в горле крик протеста, что этот человек изменился слишком поздно, чтобы как-то исправить весь созданный им хаос. Слишком поздно, чтобы вернуть из мертвых ее мать, которую он довел до смерти.

Она знала, что сможет вспомнить все погребальные речи позже, сможет повторить их, как запись на грампластинке. Сейчас же она была глуха и нема.

Она обернулась в сторону запевшего псалмы хора. Некоторые хористы плакали. Керри подумала, что они плачут не по Джонни Маку, а из-за странного, страшного проявления несовершенства этого мира.

Священник отступил в сторону, звуки нарастали, отдельные ноты сливались в гармонии.

Служба заканчивалась, люди, закоченев, поднимались, дослушивая последние слова.

На этом все закончилось. Оба Братчетта обняли ее и отошли в сторону, давая дорогу прочим скорбящим.

Керри, Рема и близнецы стояли у соснового гроба, пожимая руки. На крышке гроба они поставили фотографию ее отца с Робертом Братчеттом, их юные лица улыбались камере, форма Конфедерации была чистенькой и выглаженной, пуговицы сияли. Рядом стояло единственное уцелевшее изображение Мисси Мюррей МакГрегор, рисунок Джонни Мака, где она улыбалась доверчиво и с надеждой, окруженная курами, яйцами, цыплятами и петухом.

— И вправду очень похоже, — сказала про этот рисунок Рема. — Она всегда была такой хорошенькой.

— Петух, — сказала Керри.

Рема взглянула на нее, как будто она помешалась от горя.

— Что? — она снова посмотрела на рисунок. — Ну да, я точно помню, что тут был петух. — Она снова поглядела на Керри и потрепала ее по руке. — И птица тоже похожа на себя, голубка.