А Виктошина подружка Люся ухитрилась познакомиться со шведом, который жил в Гренобле, вышла за него замуж и уехала жить к нему во Францию. Там она родила ему ребенка. Именно к этой Асе и ездили Борисковы однажды в гости через Женеву. Выбрали как раз такое время, когда муж Люси был в командировке (он вообще дома бывал редко, что Люсю не особенно и расстраивало).

Сидели как-то вечером дома. Люсин трехлетний сын Мартин спал в своей комнате. Обе подруги сидели на кухне, пили вино, болтали обо всем, а Борисков, – тоже с вином, – развалясь на диване в гостиной, смотрел телевизор. Впрочем, как и в России, смотреть по телевизору во Франции было абсолютно нечего. Шли те же самые передачи типа "Колеса чудес", "Как стать миллионером", "Форта Баярд", готовка еды на кухне за призы и прочая чепуха.

Виктоша передала Люсе привет от первого Асиного мужа Вадима. Люся со смехом вспоминала, как когда-то в юности они с этим своим первым мужем жили в коммунальной квартире, где на большом обеденном столе и ели и спали и даже любили друг друга, поскольку кровати в комнате не было вовсе. И вот теперь она жила уже с другим, богатым и успешным мужчиной в прекрасной квартире с несколькими спальнями и ванными комнатами, а то время почему-то вспоминала с радостью и волнением – понятно, были молодые.

– Что он еще рассказал? – теребила она Виктошу.

– Да толком ничего: заехал, выпил чашку кофе, отдал бумаги и тут же умчался.

– Так с ним было всегда: взбаламутит и унесется куда-то.

Они звякнули бокалами, выпили. Стали болтать дальше.

Борисков решил залечь спать и пошел перед сном в туалет. И тут произошел один неприятный момент, который с тех пор сидел в глубине души Борискова, как камешек в ботинке. Подружки еще разговаривали, но теперь почти шепотом. Борисков остановился у неприкрытой плотно двери и вдруг четко услышал, как Виктоша сказала:

– И я тоже своего мужа не люблю, ну и что? Мы нормально живем…

Про "нормально живем" услышать было, конечно, приятно, но про "не люблю", напротив, жутко. Борисков такие вещи воспринимал болезненно. Тогда мелькнула мысль приехать и развестись с Виктошей. Надолго это запомнилось, он потом многие поступки Виктоши через эти ее слова фильтровал. Иногда это словно забывалось, но все равно сидело внутри. Тогда он ей ничего не сказал. Глупо было бы тогда требовать каких-либо объяснений. Виктоша это наверняка как-нибудь перевернула, что ничего и не говорила или сказала просто так, чтобы Люсю поддержать. Но одно было ясно, что любящая женщина никогда и ни за что так не скажет. У нее просто язык не повернется.