— Я оценил, — коротко ответил Северов.

Теперь мы встречались каждую ночь. Возвращаясь с занятий, я знала, меня будет ждать новая карточка с написанным на ней адресом.

Всего несколько слов, каллиграфически выведенных на кристально белом картоне. И ничего более.

Эта сдержанность доводила до ручки.

Эта сдержанность пленила и притягивала.

Наши встречи проходили по-разному. Иногда напоминали тихий разговор. Когда не хочется повышать голос. Когда все, что тебе необходимо, лишь человек напротив да кружка горячего чая, что по ночам казался каким-то особенным, почти магическим.

Порой они сводились к молчанию. В такие дни Север чаще всего читал, шурша перелистываемыми страницами, закинув здоровую ногу на колено. Его любимая поза. Вторая после сидения на подоконнике.

И чем больше мы узнавали друг друга, тем лучше я начинала его понимать. Все чаще ловила себя на мысли, что неосознанно представляю его реакцию на собственные слова. Как он неторопливо проводит рукой по волосам, хмыкает, подняв уголок губы в полуулыбке. Как будто пытаясь не превысить лимит на счастливые мгновенья.

А порой меня прорывало. Так, что я принималась рассказывать все, что случилось за день. Я знала, ему не нужны подробности, но он почему-то не перебивал. Слова и взгляды — единственная близость, которую он себе позволял. Его взгляд в это время блуждал по моему лицу, останавливаясь то на глазах, то на руках, которыми я, как обычно, активно жестикулировала. Я же ловила себя на мысли, что давно привыкла к острому укору леденящих глаз, что давно перестал быть пугающим.

Иногда ему звонил отец. Обычно они разговаривали недолго. «Хоть раз в неделю пиши, что жив». Как говорил Север, им обоим этого было достаточно.

Но когда что-то требовалось по работе, вопросы решались безотлагательно. Он всегда называл его Виктором. Так серьезно и по-деловому. Не Витей и даже не сыном. Хотя, прикладывая на язык ласкательные варианты этого имени, даже мне становилось смешно. Потому что подобрать что-то настолько неподходящее к строгому образу Севера язык просто не поворачивался.

Вот и сейчас, я едва ли не рассмеялась. Он шикнул на меня в ответ.

— Все, молчу, — я изобразила, что закрываю рот на замок, но не сумела удержаться от улыбки. Словно пытаясь и его заразить. Самое ужасное — мне эта игра нравилась. Нравилось наблюдать, как внезапно меняется его взгляд и появляется эта еле заметная дуга на губах.

Я глянула на время. Час. Пора возвращаться в комнату.

Север закончил разговор и спрятал телефон в карман.