Лорд Акелдама, видимо, пребывая в расстроенных чувствах, не достал свой разрушитель слухового резонанса, и Алексия не напомнила ему это сделать. Она подумала, что ей, возможно, понадобится совет Флута относительно того, что грядет.

— Итак, милорд? — сказала она вампиру, потому что сил тянуть кота за хвост у нее не осталось.

Лорд Акелдама сразу приступил к делу, что само по себе являлось показателем того, насколько он расстроен.

— Мой бесценный цветочек сливовый, есть ли у вас хоть малейшее представление о том, кто сидит сию секунду в переулке прямо на задворках моей кухни?

Поскольку Алексия не сомневалась, что, будучи на крыше, заметила проклятый октомат, она сделала предположение:

— Графиня Надасди?

— На задворках кухни! Клянусь своим самым длинным клыком! Я… — он оборвал себя на полуслове. — Помилуйте, лютичек, откуда вы узнали?

Едва снося бешеную деятельность, развернувшуюся у нее в животе, Алексия все же не смогла не улыбнуться:

— Вот теперь вы знаете, что я обычно чувствую во время наших бесед.

— Она роится.

— Да, наконец-то. Вы не поверите, чего стоило сковырнуть ее с места. Можно подумать, она призрак, привязанный так крепко, что никогда не сможет сменить место.

Лорд Акелдама сел, глубоко вздохнул и взял себя в руки.

— Дорогая маргаритка, только не говорите, пожалуйста, что это вы ответственны за… ну сами знаете, — и он, как носовым платком, помахал в воздухе безупречно белой рукой.

— Нет-нет, не глупите. Это не я. Это мадам Лефу.