– Я тоже не могла. Пока не увидела это своими глазами.

Она вгляделась в мужчину.

– Нет, не могу припомнить. Вот так, вроде, знаю вас, а так – нет.

Гурьянов вздохнул, расстегнул шубу. Не узнает, старушка, меня, не узнает, подумал он. И неожиданно для себя улыбнулся.

– Ой! – вдруг встрепенулась Аглая Владиславовна. – Леша! Не узнала. Не видят глаза ничего. Голос у тебя особенный, а все равно не узнала. Прости. Главное, много думала о тебе. Но не думала, что увижу вот так. Как ты, все бобылем?

– Женился, Аглая Владиславовна.

– Женился! Счастлив?

– А как же! Знакомая ваша, что приглашала к себе, кто это? У кого дом хороший, а пахнет отчаянием?

– Да ты знаешь ее: Настя Анненкова. Суэтина, то есть.

Старушка пожевала беззубым ртом, подумала и произнесла:

– Лешенька, у меня ведь к тебе разговор есть. Его уже и откладывать нельзя. Хорошо, что мы встретились. Не обессудь, если что не так. Твоя мама… Нина Васильевна была несчастный, оттого тонкий человек. Царствие ей небесное! За три дня до кончины она мне рассказала кое-что…

Аглая Владиславовна, словно колеблясь, взглянула на Гурьянова. Тот терпеливо слушал.

– Она просила передать это только тебе одному. Собственно, это только тебя одного и касается. Передать тогда, когда мне уже самой настанет пора идти к ней.

22. Передача

22. Передача

– Настя!

Настя оглянулась и увидела взлохмаченного изможденного мужчину.

– Что вам угодно? – раздраженно спросила она.

– Ты что, не узнаешь меня?

– Алексей, где твоя борода? Ты что такой… взлохмаченный, бледный?