– Но! – кричит он, шлепая меня по заднице.

Вися вверх ногами, я кусаю его за ягодицу через хлопковые спортивные штаны.

– Не кричи мне «но!» – Честно говоря, мне все равно. Он может называть меня как угодно, потому что я знаю, куда он идет, поскольку он поднимается по лестнице, перешагивая по две ступеньки за раз.

У него сегодня тренировка, а мы даже не начали.

Когда он швыряет меня на нашу кровать размером с теннисный корт, я скрещиваю ноги, уже чувствуя, как накапливается тепло.

– Слушай, Колтон.

Он спускает штаны, берет твердый член в руку и смотрит на меня.

– Если я лошадь… – Его губы изгибаются, показывая ту самую неулыбку, что говорит мне, что он смеется внутри. – Тогда бросаю вызов кататься на мне всю ночь напролет.

– Черт возьми, Эль. Но-но-но, лошадка!

Он хватает меня за лодыжку, прижимает к краю кровати и крутит так, что моя голова свисает. Его член оказывается прямо передо мной, и я лижу его от яиц до головки, наслаждаясь его шипением в знак моей хорошей работы.

– Да, отсоси мне, лапа.

Под этим углом он легко скользит мне в рот, в горло, и я стону. Его руки оттягивают мою ночную рубашку, собирая ее, чтобы открыть мое тело его глазам, его рукам.

Он щипает мои соски, и я выгибаюсь, умоляя еще. Со стоном он наклоняется ко мне, широко раздвигая мои ноги, чтобы прижаться к киске. Под новым углом он глубже входит мне в рот, и я чуть не давлюсь, но он сильно сосет мой клитор, и я кричу. Отвлечение и крик – именно то, что мне нужно, чтобы открыть глотку и позволить ему комфортно войти.

Так мы и обрабатываем друг друга: он у меня во рту, а его рот во мне, все ближе и ближе к краю. К краю кровати и на грани оргазма. Но я знаю, что он не даст мне упасть, только если в блаженство.

– Зврш, – говорю я в его член, испытывая судороги. На секунду он сбавляет темп, но восстанавливает его, и его пальцы растекаются по моему клитору.

Спустившись на землю, я понимаю, что он жестко и быстро трахает меня в рот. Его бедра сжимаются под моими ладонями за долю секунды до того, как он наполняет меня своим кремом. Я сглатываю и сглатываю, борясь с гравитацией, чтобы ничего не расплескать.

С дрожью слышу его рычание:

– Вау.

Я сияю, довольная собой, но чертовски довольная им, потому что все мое тело покалывает от того, что он со мной сделал. Каждый раз, когда я с ним, – это искрящиеся радужные единороги.