– Тридцатого, как у меня!

– А-а!

– Давай же, неделя во Флориде, подальше от холода и одиночества!

– На больничной койке, которая, наверняка, многое повидала.

Он трет лицо, я прижимаюсь спиной к стене и вздыхаю.

– Ты можешь постараться выглядеть более довольным? Сегодня Сочельник!

Он потягивается, глядя в потолок, и садится на край кровати.

– Подойди ближе, Лоис.

Он похлопывает рядом с собой. Я устраиваюсь справа от него и рассеянно разглядываю швы своих рваных джинсов, ожидая, что он скажет.

– Дай мне немного времени, чтобы освоиться, хорошо? Мне странно находиться здесь. В настоящей семье, которая выглядит слишком хорошо, чтобы быть реальной.

– Только что ты сказал, что многого обо мне не знаешь, но и сам ничего мне не рассказываешь, – уклончиво отвечаю я.

Он добрый и милый, когда не ведет себя, как раненый тигр. А еще он слишком сдержанный, скорее даже скрытный. Я не из тех любопытных девчонок, которые задают кучу нескромных вопросов, но иногда мне хочется узнать о нем больше.

– Мои родители совсем не похожи на твоих. Они холодные и отстраненные.

Поразительно, насколько он замкнут. Чувствуется, что ему тяжело говорить о них, и я сегодня больше ничего не услышу. Я немного расстроена тем, что он недостаточно уверен, чтобы довериться самому себе. Вспоминаю, как однажды мама говорила: откровение невозможно заслужить, доверие нельзя купить.

– Знаешь, мои тоже могут быть невыносимыми, – шепчу я, толкая его плечом. – В прошлом году отец настоял на том, чтобы сопровождать меня на экскурсию по кампусу. Он угрожал всем, с кем сталкивался, утверждая, что он бывший полицейский, готовый на все, если его ребенок окажется под кайфом. Это его любимая ложь, и она работает каждый раз.

– Погоди, так твой отец на самом деле не был полицейским?

– Предполагаю, он и тебя напугал? Что ж такое! Я же просила его не начинать снова!

Кровать скрипит от нашего смеха.

– Что это? – спрашивает Лейн, наклоняясь, чтобы взять небольшой футляр.

– Дедушкин пульт для вызова.