Одновременно регион опутывал исламизм – и кровавый режим НДПА был вдвойне обречен. Если в 1978 г. в Афганистане случился коммунистический переворот, провозглашенный Саурской революцией, то в соседнем Иране бушевала настоящая революция. Свержение шаха и приход к власти аятоллы[154] Хомейни повлекли за собой колоссальные изменения всех сфер жизни общества – Иран стал Исламской республикой, коей является поныне. Менялся и Пакистан – в 1977 г. генерал-исламист Мухаммед Зия-уль-Халк низложил премьер-министра Зульфикара Али Бхутто. Падение и последующая казнь Бхутто (1979) ознаменовали конец светского эксперимента в Пакистане – поэтому туда перебрались афганские радикалы. Зия-уль-Халк планировал посредством них ослабить Афганистан. Сельские регионы ДРА пылали – Тараки и Амин то и дело запрашивали у СССР военную помощь, и вскоре Советы присылали НДПА целые воинские подразделения. Несмотря на это, режим балансировал на грани пропасти – и Москва обвиняла во всем Амина. По мнению Кремля, этот человек сочетал в себе три наихудшие характеристики. Во-первых, он был жесток, и его поведение возбуждало ненависть к коммунизму. Во-вторых, он оказался некомпетентным вождем и не управлял процессами, которые сам запустил. В-третьих, он не подчинялся приказам. Даже глупый Тараки мог стать лучшим главой государства.

Дальнейшие события напоминают одновременно трагикомедию, детектив и триллер. Их лучше воспринимать с изрядной долей скептицизма – и помнить, что ряд материалов был засекречен, а фабула дела обросла интригующими подробностями. К тому же изначально существовало несколько версий каждого инцидента. Словом, это именно тот случай, когда практически никому ничего доподлинно не известно – по крайней мере, из тех, кто пожелал высказаться.

Итак, в сентябре 1979 г. Тараки участвовал в VI Конференции глав государств и правительств неприсоединившихся стран в Гаване. На обратном пути он наведался в Москву – и там ему якобы велели ликвидировать Амина. В окружении Тараки был осведомитель премьер-министра – и, хотя свиту Великого учителя не допустили на беседу с кремлевскими бонзами, шпион оставил в его кармане подслушивающее устройство.

Перед тем как покинуть Москву, Тараки приказал четверым своим приближенным в Кабуле – так называемой «Банде четырех» – застрелить Амина в аэропорту, когда тот прибудет встречать генсека. «Борт № 1» благополучно долетел до афганской столицы, но долго кружил, не приземляясь. Внизу члены «Банды четырех» оглядывались и понимали, что не узнают никого из сотрудников аэропорта – всех их заменили людьми Амина. Наконец самолет сел, Амин выехал на белом «Фольксвагене» на летное поле, поздоровался с неудавшимися киллерами и направился к Тараки. После рукопожатия он кивнул в сторону «Банды четырех» и сказал президенту: «Избавься от них».