Масуд, однако, был далек от поражения. В сентябре 1996 г. он созвал душманских лидеров и учредил Объединенный исламский фронт спасения Афганистана, известный как Северный альянс. В новую коалицию вошли узбек Дустум, хазарейские ополченцы Центрального Афганистана, таджики с северо-востока и иные непуштунские меньшинства, а также несколько «умеренных» пуштунских группировок с юга страны. Это была первая воистину многонациональная политическая организация Афганистана – уже не партия, но еще не правительство. Северный альянс заявил о стремлении к независимости от всех зарубежных держав, включая Пакистан, и обещал превратить Афганистан в современное мусульманское государство. Раббани был избран президентом Северного альянса, Масуд – главнокомандующим. Новоиспеченный президент объехал ряд стран в поисках военной помощи от кого угодно, кроме Пакистана, – и помощь хлынула из Ирана, Индии и России. Иранцы боялись, что ненависть «студентов» к шиитам охватит регион; индийцы хотели досадить пакистанцам, а русские – придушить исламистский фундаментализм, чтобы он не всколыхнул Среднюю Азию.

В течение следующих четырех с лишним лет талибы упорно атаковали Северный альянс. Они захватывали территорию, теряли ее, возвращали, снова теряли и опять захватывали. Весной 1997 г. «студенты» взяли Мазари-Шариф и учинили резню хазарейцев. Улемы «Талибана»* санкционировали этническую чистку на том основании, что хазарейцы не являются мусульманами и, значит, их убийство – благое дело, которое поможет правоверным попасть в рай после смерти. Пакистан признал «Талибан»* законным афганским правительством, Саудовская Аравия и ОАЭ сделали то же самое. Все остальные страны, включая США, воздержались.

Глава 22 База

Глава 22

База

Мне все равно, что вы думаете, вы все равно умрете.

На закате XX в. исламский мир созрел для революционной активности, ибо почти все государства с мусульманским большинством от Пакистана до Марокко были авторитарными или тоталитарными. Антизападные настроения росли с 1970-х гг., поскольку местный истеблишмент, дабы удержаться у власти, получал деньги и оружие от стран Запада – которые в глазах большинства мусульман были врагами, кафирами и вчерашними колонизаторами. Индустриальное развитие исламских государств увеличило разрыв между имущими и неимущими – причем этот зловещий разрыв отражал культурную пропасть между вестернизированной элитой и необразованными консервативными народными массами. Та же самая пропасть разверзлась в Афганистане в эпоху Абдур-Рахмана – и с тех пор только увеличивалась.