Большинство избирателей не умело читать, поэтому кандидатам разрешалось печатать на бюллетенях свои портреты и изображения, символизирующие их убеждения. Один кандидат позиционировал себя как прогрессивного политика, ратующего за современное образование, – и поместил на бюллетенях изображение книги. Другой кандидат – консервативный мусульманин – тоже поместил на бюллетенях изображение книги, подразумевая под ней Коран. Впрочем, подобные курьезы ничему не мешали. Многие избиратели на самом деле голосовали не за конкретного кандидата – они просто поддерживали само голосование.

Президентские выборы прошли очень успешно. Парламентские выборы состоялись через несколько месяцев и были куда более «грязными». Наблюдатели зафиксировали немало случаев мошенничества, на участках вспыхивали драки – но парламент все же удалось сформировать. В начале 2005 г. процесс, запланированный в Бонне, завершился.

Однако проект реализовывался в стране, измученной насилием и хаосом. План, выработанный на Боннской конференции, не мог работать, пока миллионы афганцев не отвыкнут воевать. Это было невероятно трудно – особенно учитывая то, что при отсутствии общего врага они исторически сражались друг с другом. «Афганцы никогда не живут в мире между собой, за исключением тех случаев, когда они воюют», – писал британский врач и миссионер Теодор Лейтон Пеннелл (1867–1912), живший среди афганских племен. Годы напролет он лечил пациентов с ранами и переломами, полученными во время кровавых междоусобиц. Тем не менее на закате XX в. предполагалось – уже в который раз! – что Афганистан изменится. Чудесные демократические законы соблюдались бы, если бы люди сложили оружие и начали строить долгосрочные планы на жизнь. Но люди не строят долгосрочных планов, если не верят в стабильность. Нет смысла ремонтировать дом, если завтра на него упадет бомба. Создателям нового Афганистана требовалось нормализовать быт и повседневность афганцев. Если бы хоть кто-то начал действовать в качестве граждан новоиспеченной Исламской Республики Афганистан – учиться, работать, заниматься бизнесом и т. д. – то Боннский проект заслужил бы доверие прочих афганцев, и они потянулись бы вслед за «первопроходцами». По мере привлечения людей к созидательному труду результат, задуманный в Бонне, был бы достигнут, и в стране воцарился бы порядок.

Конечно, далеко не все жаждали порядка в том виде, в каком его понимали участники конференции. В афганском обществе превалировали те, кто проигрывал от Боннского процесса. Сельские муллы, племенные вожди, малики – вся эта старая локальная элита лишилась бы статуса и вековых привилегий. Если бы западные ценности действительно возобладали, то мужчины утратили бы традиционную власть над женщинами. В домохозяйствах всем заправляли безграмотные старухи – теперь над ними доминировали бы молодые и уверенные в себе афганки, чей мир не ограничивался подворьем, – и они решали бы, что купить, как распорядиться семейным бюджетом и стоит ли жить с мужем. Девочки пошли бы в школу и мечтали, кем они станут, когда вырастут, – врачами, учителями, инженерами или кем-то еще, – и в результате составили бы конкуренцию мальчикам.