22:51)))

С чем с чем, а с начальством Олегу повезло больше, чем на предыдущей работе.

Фомин

До Академического театра на Тверском бульваре Фомин добрался пешком. Летний центр Москвы был пуст, только по обе стороны бульвара ездили поливальные машины. Одна из них чуть не окатила Фомина, но тот вовремя увернулся от струи, и поднялся по широким гранитным ступеням ко входу в театр. Прошел мимо афиши, уже пустой: сезон окончился. В последнем окне вывесили планы на осень: новые Чехов, Островский, Розов.

Навстречу Фомину воскрес охранник. Фомин назвал фамилию Рубцевича, и его пропустили. Мимо гардероба, освещенного зеленоватым светом ламп, и обшитого резными панелями буфета Фомин прошел к залу. Двери в зал, тоже зеленые, были приоткрыты, а изнутри доносился эмбиент.

На сцене, подсвеченные красным, стояли пустые декорации: усадьба, дуб, луна. «Чайка», недавно закончили репетировать. В проходе между партером и амфитеатром над пультом звукорежиссера колдовал бородатый худощавый мужчина в шапке и наушниках, лет на десять младше Фомина. Он курил и сбрасывал пепел в стоявшую рядом пепельницу, и вслед за движением рук по пульту менялась и музыка. Фомину казалось, что, чем ближе он подходит к звукорежиссеру, тем больше в мрачноватый звук вплеталось электроники и металлических запилов.

– Это был бы самый странный саундтрек для Чехова, – заметил Фомин, остановившись в паре шагов от пульта.

– Не, ну а что? – снял наушники Рубцевич и загасил сигарету о пепельницу. – Зато не скучно. Вы бы слышали, как они играют, – просто сдохнуть можно.

Он вытянул из пачки еще одну сигарету, сунул ее в рот и протянул руку:

– Алексей, полагаю?

Фомин кивнул, и Рубцевич, прикурив на ходу, направился в сторону выхода из зала:

– Давайте пообщаемся где-нибудь за пределами этой юдоли скорби.

– А что, есть где?

– Да пойдем в буфет, я тебе кофе налью, – Рубцевич полуобернулся, спросил: – Ничего, если на «ты»?

Фомин не возражал.

В буфете Рубцевич сделал Фомину эспрессо и предложил коньяк, но тот отказался. Себе звукорежиссер организовал кофе с молоком, поставил рядом с собой – и тут же закурил, опустив на стол пепельницу. Потом достал из кармана монетку и стал подбрасывать в воздух, наблюдая, какой стороной она падает.

– Обеденный ритуал? – поинтересовался Фомин.