Он стирает ладонью плевок и ставит бутылку пива на стол. Потом с такой силой бьет меня по щеке, что я глохну на левое ухо.

Ну что ж, хотя бы не буду слышать его насмешки.

За ужином он приказывает мне встать на колени на ковре в столовой около камина. Если ему что-то надо, я вскакиваю и бегу в кухню.

Теперь я знаю, что он способен убить Изри. Он уже начал его убивать, рассказывая обо мне разные гадости. Я представляю, как Изри мучается в камере, думая, что я его предала. Представляю, как он плачет во сне.

В эту секунду я дала себе обещание. Однажды этот ублюдок подавится своей отвратительной улыбкой.

Когда Грег заканчивает есть, он хватает меня за руку и тащит к шкафу в глубине коридора:

– Хороших снов, дорогая Там-там!

Он запирает дверцу, и я падаю на пол. И тогда наконец меня раздирают рыдания.

* * *

Я курю у закрытого решеткой окна. Думаю о Таме. Я вообще думаю только о ней.

Как она могла меня так быстро предать?

У меня даже не получается ее ненавидеть. Я продолжаю любить, хотя мне хочется убить ее.

Надеюсь, Грег сделает, что нужно, хотя уже слишком поздно. Я не могу спать, не могу расслабиться. Мне тяжело, грустно, я все ненавижу. Мое сердце больше не бьется, оно трепещет.

Иногда я говорю себе, что она меня вовсе не обманула. Что просто ходила его проведать. Что они беседовали о книгах и пили кофе. Что он не украл ее у меня, пока еще не украл.

Но, несмотря на проблески надежды, что-то во мне сломалось.

Тама была моим убежищем, домом, берлогой.

Моей силой и слабостью, желанием жить.