Я жила в прекрасном доме с бассейном.

А теперь живу в шкафу. Выживаю. Без света, без надежды.

Я была рабыней, работала на тех, кому неизвестна жалость. Я познала страх и одиночество. Я звала на помощь, звала до потери голоса, я потеряла невинность, потеряла честь.

Я познала всеобщее молчание, пережила смерть дорогих людей, научилась прислуживать.

Я ненавидела, люто ненавидела. И я любила, как только можно любить.

Мне всего шестнадцать. Но я как будто прожила тысячу жизней. Я знаю, что такое ад. Я могу нарисовать ад с закрытыми глазами. Могу говорить о нем часами.

Если бы только было с кем…

Папа, мама, Афак, Вадим, Маргарита… каждый день я думаю о вас.

Изри… О тебе я думаю каждую секунду. Ты единственный луч света в этом мрачном мире, который я пыталась понять, но так и не поняла. Я сходила по тебе с ума. И питала сумасшедшую надежду, что в этом мире есть место и для меня.

Теперь все кончено. Я уже ничего не хочу, ни о чем не мечтаю. Я превратилась в персонажа из кошмарного сна.

Я знаю, что скоро полностью потеряю рассудок.

* * *

Изри пожимает руку Тармони. Падает на стул и смотрит на адвоката.

– Мои соболезнования, Изри, – тихо говорит Тармони.

Изри ничего не отвечает. Его глаза ничего не выражают.

– Я… Хотел сказать, что… Хамед тоже погиб.

Изри еще больше горбится:

– Не может быть…

– Его убили два дня назад. Вчера я видел Грега, он думает, что за всем этим стоит клан Сантьяго.