– Да, много лет. Можете себе представить, что для меня означает приезд домой. – Он вздохнул, потом улыбнулся. – Теперь, когда я здесь, я намерен задержаться подольше.

– Где вы были?

– Главным образом в Америке.

– А я почти надеялась, что вы скажете «в Африке». – Она едва заметно ему улыбнулась, хотя ее взгляд устремился куда-то вдаль. – Дядя Уилли сейчас там… в Квибу, на границе с Северной Анголой.

Мори и виду не подал, но в душе испытал огромное облегчение: Уилли уж точно узнал бы его, а любая несвоевременная встреча могла бы иметь весьма нежелательные последствия.

– Вы меня ничуть не удивили, – вежливо заметил он с легкой ноткой заинтересованности. – Еще мальчиком Уилли с ума сходил по Африке. Да что там, мы с ним практически прошли пешком каждую милю того пути, что проделал Ливингстон до озера Виктория. А когда его нашел Стэнли, слышали бы вы, как мы вопили от радости. Но Ангола… разве это не отсталая страна?

– Да, конечно. Дядя столкнулся там с ужасными трудностями, несколько лет были особенно тяжелы. Но сейчас дела пошли лучше. У меня есть много интересных фотографий. Я вам покажу. Они дают хорошее представление о тех условиях.

Он решил, что будет благоразумнее на этой стадии не углубляться подробно в первооткрывательскую деятельность Уилли – инженерную или шахтерскую, он так и не понял, поэтому воздержался от дальнейших уточнений.

– Когда у вас будет время, я с удовольствием их посмотрю. Но мне больше хочется услышать о вашей работе здесь.

Она застенчиво отмахнулась.

– Ничего выдающегося. Обычные обязанности районной медсестры, посещение больных и тому подобное. Я объезжаю деревни на велосипеде, иногда делаю обход пешком. А еще у нас есть благотворительный центр по до- и послеродовому уходу с клиникой – мы называем ее молочным баром – для младенцев. Временами я заезжаю в деревенскую больницу в Долхейвене.

– Судя по всему, вас эксплуатируют на полную катушку. – Он успел заметить, что у нее грубые, обветренные руки.

– Хорошо, когда у тебя много дел, – весело сказала она. – А по отношению ко мне начальство ведет себя очень порядочно. В четверг после обеда у меня выходной и трехнедельный отпуск раз в год – кстати, от него осталось еще две недели.

– Так, значит, вы любите свою работу?

Она просто кивнула, с той сдержанностью, что убеждает лучше всякого восторженного взрыва.

– Хотя в то же время здесь негде развернуться. Но… в общем, в будущем меня ждет гораздо лучшая перспектива.

Последнее замечание несколько его расстроило, причем не только своей таинственностью. Он, конечно, понимал, что это дурной тон, но не удержался от вопроса: