Он ничего не предпринимал до среды, когда написал записку и отправил с коридорным, пареньком семнадцати лет.
Моя дорогая Кэти, завтра мне предстоит съездить в Эдинбург за покупками. Насколько я знаю, после обеда Вы свободны, поэтому, если у Вас не будет никаких других дел, не хотели бы Вы составить мне компанию? Я заеду за Вами в два, если не получу до тех пор от Вас никаких известий. Искренне Ваш, Дэвид Мори.
Опасения, что она может оказаться занятой, быстро рассеялись. Паренек, вернувшись, передал на словах, что она согласна, и на следующий день, когда он остановился у медпункта, она ждала его снаружи, в свежей белой блузе и серой твидовой юбке, явно сшитой собственными руками, как он решил с одного взгляда, а так как дул холодный ветер, то сверху она накинула то довольно потертое пальто, в котором он видел ее при первой встрече. Хотя молодое свежее лицо все компенсировало, источая невинный запах коричневого мыла, наряд ей не шел и был едва ли лучше того, что наденет на себя деревенская служанка в свой выходной. И все же ее вид понравился Мори, особенно старенькое пальто, так как оно могло предоставить хороший предлог, который он давно подыскивал. Девушку, наверное, будет трудно убедить, но он постарается.
Как чудесно было оказаться рядом с ней после трех дней добровольного воздержания. Она не только была рада его видеть, но и стала непринужденнее, казалось, она с удовольствием предвкушает предстоящую экскурсию. Он чувствовал, что она уже не так робеет в его присутствии. Какое-то время они ехали молча, а потом она сказала:
– В машине гораздо приятнее, чем в автобусе. Как это мило с вашей стороны пригласить меня. Вы очень удачно подгадали. Так случилось, что у меня в Эдинбурге есть дело.