И то же самое продолжится в новой философии. Дальше он говорит: мейнстрим новой философии идет, конечно, по-прежнему через «Афины». Это Фома Аквинский, потом это Декарт, Спиноза, Гегель. Все субъективное нужно изгнать, устранить. Давайте вспомним фразу Спинозы: «Не смеяться, не плакать, не отворачиваться, но понимать». То есть культ необходимости. Разум над волей. Всеобщее над единичным. Объективное бесчеловечно отменяет личность с ее стенаниями и протестами. Бог, понимаемый как абстракция. Принудительные законы – над субъектом. Все это слышится в господствующей философии Нового времени Льву Шестову. И последним крупнейшим представителем этой враждебной ему традиции он считает своего друга и при этом врага в философии – Эдмунда Гуссерля, которому он посвящает много работ. Так, когда Гуссерль умер, он посвятил его памяти большую статью, а еще у него есть большой раздел о его философии («Memento mori») в книге «На весах Иова».

Но Афинам героически противостоит Иерусалим. И вы понимаете, кто это. Лютер: «только верой спасемся» (sola fide), иррациональная вера против принудительного разума (я уже сказал, что Лютеру он посвящает целую книгу с этим вот названием). Это Паскаль, это Достоевский, Ницше, Кьеркегор. Джентльменский набор тех, кого чаще всего вспоминаем мы в нашем курсе. Те философы, которые отстаивают личность против всеобщего, волю против разума, начинают бунт против принудительности, защищают свободу и возможность против необходимости.

Шестов все время как заветное заклинание повторяет: «Бог – это тяжба о возможном» – если Бог есть, то все возможно. То есть, сама вера недоказуема, но верить – значит дерзать ставить под вопрос любые законы, любую необходимость, любую науку, в которой Шестову слышится нечто анонимное, безликое, бесчеловечное.

И вот тут мы с вами подошли к слову «Вера». Вера, по Шестову, – это попытка выскочить из вот этого унылого мира, где всюду каменные стены, где человек раздавлен, где науке нет дела до человека при падении на его голову кирпича. Это попытка выскочить из падшего мира в тот подлинный изначальный мир, где жили Адам и Ева до грехопадения. Вера – это что-то парадоксальное, мучительное, невозможное.

«Апофеоз беспочвенности». Словосочетание, заворажившее меня сразу и навсегда. А кстати, как переводится слово «беспочвенность» на латынь? Абсурд! Тема абсурда, кьеркегоровская эта тема, во всю силу заявляется у Шестова. Вера абсурдна. Человек, который оказался в мире, в котором все рухнуло, в мире ХХ века. В котором все старые законы, рамки, нормы, основания, правила, детерминизмы полетели ко всем чертям. Бог – как возможность. Возможность опоры среди беспочвенности, возможность смысла среди бессмыслицы, возможность личной свободы среди убийственной и непререкаемой необходимости, ведущей к отчаянию и малодушному конформизму!