На рынке шмон. Кто-то, якобы, донёс то ли про каких-то дохлых крыс в цистернах, то ли про какую-то палочку, то ли про содержимое холодильных камер в подвале главного павильона. Мэрия направила на предприятие комиссию из санэпидстанции и начальников сразу трёх департаментов - торговли, экологии и ещё какого-то то черта. Без распоряжения начальника ЧОПа впустить их на служебную территорию охрана не могла. А директор у них Базанов, прохлаждающийся в той самой камере. Через полчаса рынок обложили омоновцы. А в офис «Альянса» пожаловали ревизоры из налоговой. И всё это одним хмурым субботним утром.

Следом позвонил Шалтай, сообщил, что груз вывезли минут за десять до штурма технического корпуса. Пока Пушкин излагал проблему, возникла новая. Словно холодным ветром повеяло из нулевых. Бочка доносов, инспекций, штрафов уже катилась на него и не раз. Обычно, такие профилактические наезды не занимали много времени. Можно было решить вопрос парой телефонных звонков куда надо. Только поздно уже было звонить. Некому. И лень… Если бы Пушкин говорил быстрее, Глеб уже двигал бы в сторону гор. А теперь придётся ехать всей шоблой в район на зачистку, пока кордоны не выставили.

Около пяти в ворота въехали два неотличимых друг от друга внедорожника с одинаково заляпанными грязью номерами. За тонированными стёклами одного транспортного средства скупо бледнело лицо Александра. Сквозь другое просматривались два неподвижных пятна, похожих на физиономии Михаила и Шалтая. Потерпевшие все в одну машину не влезли. Двое чалились в багажнике у Сени. Базанова привёз Пушкин. Не хотели пацаны Руда в последний путь везти. Из суеверия или каких-то других соображений предпочли компанию клиентов друга. Но и из машины никто не спешил выходить. Все сидели по местам, словно в окопах и смотрели, как Глеб ведёт Чубайса к автомобилю. Скорее всего, никто просто не ожидал, что Граф будет вооружён и опасен до такой степени. А может, в принципе братва не была настроена в данный момент на тёрки и предъявы. Все дёргались тихо, шифровались.

Глеб закинул две сумки на заднее сидение. Кое-как втянул взволнованного питбуля в салон. Пёс чуял жмурика и нервничал, упираясь всеми своими тридцатью килограммами. Пушкин заерзал.

- Э.. эс-сэ, соб-баку аз-зачем?

- Оружие, Саня, ненадёжное, сам знаешь. Людям доверять нельзя. - Хозяин погладил Чуба по холке, успокаивая. Питбуль настороженно вздрагивал, шевелил ноздрями, ухал и порыкивал, но с места, однако, не рвался, только ушами недовольно тряс и сучил лапами. - А собака не предаст. Животные не способны на подлость. Молодец, Чуб, сидеть.