– Нет, не спрошу, – покачала головой она. – Мне это неинтересно. Поэтому давай закончим на этом. Не знаю, что ты запланировал, но давай ты уже приступишь и покончишь с этим.

– Единственное, что мне нужно сделать, чтобы увидеть тебя насквозь, – продолжал он, словно не слыша ее, – это посмотреть в зеркало. Обратить взгляд вовнутрь, как это теперь красиво называется. – Он снова встал и сделал пару шагов назад. – Понимаешь, по сути своей мы с тобой не такие уж разные, как может показаться. Я бы сказал, что мы скорее похожи, чем нет. Возьмем, к примеру, секс. Я становлюсь похотлив и люблю получать удовлетворение, и не вижу в этом ничего постыдного. А ты, – он указал на нее. – У тебя все точно так же. Когда тебе приспичит, ты видишь в этом оправдание того, чтобы в обычный вечер вторника выйти в город и кого-нибудь подцепить. Разница лишь в том, что ты женщина, а я мужчина, а это значит, что ты можешь продолжать вести себя так безнаказанно.

– Никогда не думал, что секс со мной может быть приятнее, чем быть изнасилованной тобой?

– Ну, тогда, на той рождественской вечеринке несколько лет назад, я так и не смог завершить свою маленькую тренировку. Насколько я помню, мы толком даже не успели начать, как пришел Хеск и захотел сыграть в героя. Но если бы не он, ты бы пережила нечто совсем иное, чем все твои жалкие вторничные совокупления. Это я гарантирую.

– Я нисколько в этом не сомневаюсь.

Слейзнер ответил улыбкой и развернулся, чтобы принести другую бутылку воды.

– Так близко к смерти и все равно такая дерзкая. Должно быть, приятно чувствовать себя такой самодовольной и уверенной в том, что находишься на правильной стороне и принадлежишь к хорошим. – Он открутил пробку и отпил.

– Не знаю, хорошая ли я. Но я хотя бы не монстр, как ты.

– Монстр? – Он задумался и, наконец, кивнул. – Да, почему бы и нет? Никогда не считал себя хорошим. Я с готовностью это признаю.

Он снова подошел к ней, присел на корточки и осторожно вылил воды ей в рот.

– Быть добрым как-то всегда мне наскучивало. Добрый. Что это, черт возьми, вообще такое? – Он покачал головой. – Одно это слово раздражает. Думать о других и вставать в конце очереди. Ну чем я лучше. Да ладно! Ты бы так себя описала? Неужели поэтому ты здесь? Чтобы помочь всем слабым. Всем тем, кто не хочет работать и просто сидит на пособии и жиреет так, что перестает влезать в дверной проем? Поэтому ты лежишь здесь, связанная, и думаешь, чего ожидать, когда я толкну тебя за край? Потому что ты такая чертовски добрая. Ну, конечно, ага. – Он встал и допил остатки воды, и выбросил бутылку.