Когда Фабиан вернулся домой в таунхаус на Полшегатан, 17 в Хельсингборге, кровать в комнате для гостей была заправлена. Там он проспал почти целые сутки, прежде чем был готов встать и поужинать вместе с Соней и Матильдой.

Никто из них не спросил его о событиях в Копенгагене.

Возможно, потому, что они уже так много места занимали в новостном шуме. Вместо этого они говорили о подготовке к похоронам. Каковы их пожелания, и чего, по их мнению, хотел бы Теодор. Впервые за долгое время, они могли общаться без ссор, и следующие две недели помогали друг другу, чтобы все было настолько красиво, насколько возможно.

Было ли это началом чего-то нового в их отношениях, пока говорить слишком рано. Может быть, это было просто немного более хороший финал.

В начале сентября Фабиан решил освоить «Макси 108», парусную лодку, которая, если у него появилось бы желание, могла бы справиться с достаточно сильными ветрами для кругосветной гонки. Соня сдалась уже после пары попыток, так как ее укачивало. Матильда, напротив, проявила природную склонность к мореплаванию, и большую часть осени они проводили выходные вместе на лодке, которую совместно решили назвать Тео.

В остальном не проходило ни дня, чтобы он не посетил могилу на кладбище Польше. Часто он ловил себя на том, что сидит там часами. Среди могил и часовен было что-то, что помогало ему обрести покой. Внутреннюю гармонию, к которой он раньше никогда не мог приблизиться.

Там не было ничего, что тянуло бы его прочь. Ничего, что жаждало бы его внимания и хотело увести оттуда. Впервые он испытал некую форму контакта. С Теодором ли или с самим собой – сказать было невозможно.

Но точно с чем-то.

С чем-то благодатным.

Спасибо

Спасибо

Бо́льшую часть этой книги я написал в годы пандемии, в 2020-м и 2021-м. На Фабиана Риска она никак не повлияла, поскольку события книги происходят в 2012 году. Однако пандемия повлияла на меня и на мой процесс письма, хотя мне пока удалось избежать заражения, и я все еще жду вакцину.

Обычно хаос царит у меня в произведениях. Именно там, в вымышленном мире, все переворачивается вверх дном и наизнанку, и моя работа в основном состоит в том, чтобы попытаться решить проблемы и создать чистоту и порядок. Чтобы это сделать, мне нужна хотя бы иллюзия того, что в окружающем мире есть структура.

Мне кажется, что еще никогда так, как в прошедшем году, не было ясно, насколько реальность регулярно переигрывает вымысел. Если я хоть раз начинал в этом сомневаться, мне стоило только переключиться с рукописи на первую попавшуюся новость, чтобы все это стало ясно как день – это, если процитировать Эрику из пролога, действовало как криптонит на мое письмо.