Пришлось остановиться на середине лестницы, которая исчезла под его ногами, когда он качнулся и упал в темноту.

Очнулся от голосов. Кричащих голосов. Лампы дневного света на потолке проплывали мимо. Попытался встать, но ремни удерживали его на носилках, которые везли его задом наперед по неровной поверхности.

Смог только повернуть голову.

Мигающие полицейские машины и полицейские в форме, оцепляющие территорию с одной стороны. С другой стороны Дуня, окруженная медработниками, которые на ходу настраивали капельницы и приборы, от которых ее тело изгибалось дугой, когда между контактами пробегал электрический заряд.

Он почувствовал вибрацию двигателя скорой, когда она завелась, а двери закрылись. Тогда впервые, когда он уже покидал парковку, вверх по пандусу и навстречу рассвету, впервые тогда пришло то, чего он так долго ждал. То, к чему он все это время пытался прийти. Во что погрузиться.

Тихая и неподвижный, едва уловимая для постороннего взгляда.

Одна-единственная слезинка, такая маленькая, что она давно успела высохнуть перед следующей.

Но процесс был запущен, остановить его было нельзя, и когда скорая помощь набрала скорость и на Остерброгаде включила сирены, он заплакал.

О том, что было, и о том, что будет. Обо всех его попытках, которые так и не были доведены до конца. О неудачах, которые так много разрушили по пути. О понимании того, что ничего нельзя изменить. Плакал о Матильде, которая все это время была права, и о том, что, что бы он ни делал, какие бы решения ни принимал, все закончилось именно так.

И о Теодоре.

Его любимом Теодоре.

Наконец-то он мог о нем плакать.

Эпилог

Эпилог

Последующие часы были отмечены эффективным спокойствием, когда подозреваемых арестовывали, помещения обыскивали, а группе молодых женщин предоставляли помощь. Некоторые из них были истощены, а другие глубоко травмированы. Но все они получили необходимую помощь.

Хотя присутствие полиции росло в течение всего утра по мере распространения по всем подразделениям и инстанциям новости об операции, под руководством Мортена Хейнесена все точно знали, что им делать. Это была роль, в которой он никогда раньше не выступал, и тогда впервые понял, что как будто создан для нее.

Угроза увольнения от комиссара Национальной полиции ни к чему не привела. Вместо этого Хейнесена назначили руководить последующим расследованием вместе с Берн сторфф и Хеммером, и по мере того, как все материалы, собранные Фаридом, были обнародованы и проанализированы, можно было всерьез приступить к арестам.

После ничто не было прежним. Первыми арестовали Якоба Санда и генерального прокурора Мадса Йенсена, рядом за ними последовал Оскар Педерсен, глава отделения судмедэкспертизы. Затем настала очередь Риана Фреллесена, исполнительного директора «Данске Банк», директора концерна Стига Паулсена из «TDC» и Кая Мосендаля, генерального директора Датского налогового агентства.